Сошлись на поле убивать
По королевской воле
Людей толпа, людская рать
В широком чистом поле.
И заплясала в поле сталь
И кровь лилась рекой...
Лежали пахарь и бондарь
С пробитой головой.
Друг с другом бились как могли
За королей уделы,
И со стрелой лежат в груди
Ткачи и виноделы.
Теперь на поле тишина,
Одни ветра лютуют.
А во дворце два короля,
Как братья вновь пируют....
-Эй, ты что такое поешь? - крикнул вдруг кто-то сорванным голосом.
Банджорина тут же смолка.
-Это честь умереть за нашего герцога! - прокричал тот же голос.
-Да это же просто песня, - попытался оправдаться певец.
-Песня, говоришь? Песня песне рознь. А ну, взять его. Это лазутчик. Людям завтра биться, а он на них тоску наводит.
Было слышно, как деревянный корпус банджорины несколько раз звонко стукнулся о землю, жалобно загудели струны. Затем последовали глухих удары и чей-то сдавленный крик. Мимо меня две упитанные фигуры куда-то потащили третью, согнутую пополам.
Мне разбирало любопытство посмотреть, что станет с бедным певцом, а быть может и помочь ему бежать, но меня, как назло заметили сторожевые псы.
-Чужой!Чужой!
-Лазутчик! Лазутчик! - загавкали они на разные лады. Зазвенели своими цепями. Мне даже показалось, что меня окружают этим лаем со всех сторон...
Обезумев от ужаса, я проскользнул в первый попавшийся шатер, едва освещенный несколькими масляными светильниками. Кто же мог знать, что именно он окажется шатром Черного герцога?
То, что это и есть тот самый знаменитый и ужасный Черный герцог, о котором все только и говорят, я понял по его властной манере держаться и по тому смешанному с почтением страху, с которым к нему обращались находящиеся в шатре люди.
Это был высокий статный черноволосый мужчина лет тридцати. Резкие черты его лица сглаживала аккуратно подстриженная борода. Глаза (в полумраке шатра, они показались мне черными) колюче глядели из-под кустистых бровей.
Перед Герцогом навытяжку стоял какой-то человек.
-Что там с крысами, сэр Трабан? - спрашивал Герцог в тот момент, когда я, проскользнув под тканью шатра, затаился под каким-то большим сундуком.
Ответ потонул в собачьем лае.
-Чужой!Чужой!
-Лазутчик! Лазутчик!
Черный герцог дал знак сэр Трабану остановиться и, обернувшись к выходу недовольно крикнул:
-Эй, почему собаки лают?
-Да, какой-то бродячий кот здесь шастает, Ваше светлость, - сказал стоящий на входе часовой. - Вот они и нервничают.
-Кот? Если вдруг поймаете, то принесите мне. Я удушу его собственными руками.
И уже обращаясь к тем, кто был в шатре добавил:
- С детства ненавижу котов. Особенно черных. Уж сколько я за свою жизнь их передушил. Так что там с крысами?
У меня все похолодело внутри и от ужаса стали отниматься лапы. А сэр Трабан продолжил:
-О, это просто какое-то бедствие, сир. Я... Я просто не припомню такого...Чтобы крысы нападали на военный лагерь? Десятки, сотни, тысячи крыс. Они погрызли почти все. Даже тетиву у луков, подпруги у седел. Добрались даже до катапульт.... Наши люди сейчас выкуривают крыс дымом багульника. Уже послали за новыми ветками...
Я довольно сощурился: крысиный сынок выполнил мое первое желание. Теперь я был почти уверен, что и со вторым он тоже не подведет.
-Надеюсь, хоть сталь наших мечей оказалась им не по зубам? - резко прервал докладчика Черный Герцог
-Да, сир. С мечами все в порядке, - испуганно ответил сэр Трабан.
-Ну, тогда остальное меня не волнует. Мне достаточно наших мечей, чтобы смести с дороги это жалкое войско. Мы атакуем с рассветом.
-Сир, быть может все-таки стоит подождать хотя бы день, пока просохнет дорога через Гусиное горло? Дождь только-только прекратился, и лошади могут увязнуть в грязи...
-Еще чего! Ждать? Вы что издеваетесь надо мной сэр, Трабан? Я хочу поскорее разбить этот сброд во главе с этим синеволосым мальчишкой, пока они не ушли обратно за городские стены. Итак, решено. Завтра на рассвете атакуем. Всё, все свободны.
-Да, сир,- закивали присутствующие и торопливо потянулись из шатра.
Черный Герцог уставился во что-то неподвижным взглядом, а потом вдруг вытянул перед собой руку и сжал ее в кулак, словно хотел кого-то придушить.
Мне стало не по себе, и я осторожно выбрался из шатра тем же путем, что и вошел. И припустил прочь изо всех своих кошачьих сил. Почувствовав мой запах, собаки снова захлебнулись лаем, но я уже был далеко от них...
Сейчас меня волновал лишь один вопрос: успеет ли Стрелок прийти до битвы? В его готовности прийти мне на помощь, я даже не сомневался.