Выбрать главу

-Прости, но без этого ты не запомнишь заклинание, и оно  не будет иметь силу, - сказал он и скрылся в пожухлой траве.   

А я, трясясь от бессильной ярости, стал зализывать укушенное место.   Внезапно из травы донеслось:

-Ах, да.  Совсем забыл сказать.  Ты имеешь право три раза позвать меня.  Вдруг тебе понадобится моя помощь.  Мало ли что.  Для этого лишь надо сказать вслух: «королевский сынок, верни свой должок».    Я думаю, это несложно запомнить, так что больше кусать я тебя не буду.

Мое сердце радостно забилось, и я уже хотел было попросить его вернуть нас  вместе с Васькой домой, но проклятый крысенок словно читал мои мысли:

- Но помни,  никакого волшебства.   

    Тут из травы показался кончик его противного розового носа.

    -  Я же не волшебник, в конце концов, а просто крыса, пускай и королевских кровей.  Но что-то реальное, типа зерна принести или кому-нибудь что-нибудь отгрызть, исполнить в моих силах. Ну, ты, короче, понял?

Я растерянно кивнул, и  крысенок исчез уже окончательно, оставив меня один на один со своими мыслями и проблемами. Я запоздало подумал, что мог бы узнать у  него, где искать Ваську. Но крысенка уже и след простыл.

Я смотрел, то на свою укушенную лапу, то на траву, в которой скрылся крысенок, и после минутного замешательства, все-таки решился.  

-Королевский сынок, верни свой должок, - тихонечко произнес я.

Через мгновение передо мной из травы появилась знакомая мордочка.  Крысенок заметно запыхался.

-Что уже? Какие-то просьбы?- изумленно прохрипел он.

- Прости, но мне очень нужно узнать про одного человека.

И я вкратце рассказал ему  про Ваську.

-Говоришь у него синие волосы? - переспросил крысенок. - Хорошо, постараюсь узнать, но это займет некоторое время.  Сам понимаешь, он может быть далеко  отсюда.

С этими словами, он скрылся в траве.

-Но как я узнаю о результате?

- С тобой свяжутся, - донеслось до меня. - И так и быть,  на первый раз я тебя прощаю: у тебя все также остаются три  просьбы.  А вообще, хочешь узнать о людях, иди к людям.

Я снова остался один.  Укушенная лапа болела.  Куда идти дальше было абсолютно непонятно.  Позади был лес с голодными волками и вышедший из берегов ручей.  Впереди - неохватное поле с сухой  пожухлой травой, в которой скрылся крысенок.  

Тут с  поля подул ветер. Он пах человеческим жильем и свежеиспеченным хлебом.  И еще кипяченым молоком.  И я пошел на этот запах...

 

Глава 9. “Тебе здесь не рады”

На моем пути оказалась лужа.  Ее темная  вода была неподвижна.  В ней как в зеркале отражались тяжелые дождевые облака, верхушки росших вокруг травинок...   

До меня вдруг дошло, что я еще не видел себя... нового.   На ослабевших лапах подошел к луже.  Глянул. Сердце замерло и застучало еще быстрее.

 Ученика 10 класса Б  Генки Скороходова, - того Генки, которого я каждое утро видел в зеркале,-  больше не существовало.  Из лужи на меня смотрела взъерошенная морда черного как уголь кота с плутовскими желтыми глазами.  На такого посмотришь и сразу поймешь, что это не кот, а прощелыга.  

В общем, спасибо бомжу-волшебнику: удружил!   

Из чувства протеста я встал на задние лапы, но тут же занывший позвоночник и земное притяжение быстро вернули меня к реальности: на четырех лапах было гораздо удобнее. К тому же, печалься, не печалься, протестуй, не протестуй,  а миссию надо выполнять, как сказал проклятый бомж.   

И я снова затрусил на запах жилья и еды.  

Из первого же стоящего на краю поля дома, куда я сунулся в надежде получить хоть махонькую крошечку хлеба и/или глоточек молока, меня грубо  прогнали. Хозяйка, что в это время работала в огороде, в ответ на мое жалобное мяуканье, зло прокричала:

-У-у, глядите черный кот! От черных котов одни неприятности.   А ну,  убирайся!

И швырнула в меня камнем.

Во втором доме повторилось тоже самое, только вместо камня была увесистая палка, что просвистела в каком-то миллиметре от моих прижатых от страха ушей.  

А в третьем мне, вообще, ничего не сказали, а  сразу натравили пса,  от которого я благополучно укрылся на дереве.

-Убирайся! Тебе здесь на рады!- лаял он в бессильной ярости, а когда уставал лаять,  начинал скулить, и в этом скулеже даже проскальзывали просительные нотки:

-Ну что ты, желтоглазый? Спускайся же, наконец, и я тебе все  популярно объясню... Я же все-таки не котоненавистник какой-нибудь, просто работа такая...

Но ярость, в конце концов, выплескивалась из него, как кипящее молоко из кастрюли, и он снова заходился лаем.

-Убирайся! Убирайся! Убирайся!

Я благоразумно последовал его совету, едва мой уставший советчик покинул свой пост.