Оказавшись в номере своей парижской гостиницы, Андрей Куликов первым делом бросился отыскивать в чемодане папку с документами, которые передал ему Мишель. Он достал старинную фотографию. Тот самый «руссо-балт»! По крайней мере, очень похожи очертания корпуса, полукруглые фары, деревянные спицы в колесах. Только теперь Андрей разглядел на заднем плане старинный дом.
Откуда ему знакома эта лестница с колоннадой? И люди на снимке – он знает их! Вот князь Александр Дмитриевич Чернышев, осанистый, с небольшой бородкой, с веселой искрой в глазах. Вот княгиня Ольга Андреевна, по-девичьи стройная, с притворной строгостью и с нежностью глядящая на мужа. А вот жестокая красавица Ирина… И Вера, так похожая на парижскую незнакомку. Это же персонажи его снов!
Андрей усмехнулся про себя. Всего только старая фотография да несколько прочитанных когда-то книг так увлекли его воображение былой прекрасной жизнью, балами и офицерскими дуэлями! Все просто. Но тут же он вспомнил про памятник на Сент-Женевьев. Ведь они существовали на самом деле – княжна Вера Чернышева, гвардейский офицер Андрей Долматов… Откуда он-то знает эти имена? И как они похожи – девушка на старинной фотографии, княжна с портрета на памятнике и незнакомка, уронившая на мостовую цветочный горшок. Или ему только кажется, и нет никакого особого сходства?
Андрей поставил фотографию на тумбочку возле кровати. Вышел на балкон, надеясь увидеть свет в квартире незнакомки. Что, если прийти к ней и задать все эти вопросы?.. Но окна были темны, только фары проезжающих машин бросали на стекла смутные отблески.
Ночной Париж сверкал огнями, из уличного кафе звучала музыка. Задумавшись, Андрей не сразу понял, что это звонит телефон в кармане его куртки, висящей в шкафу.
– Удалось увидеть машину? – деловито поинтересовался Мишель.
– Да, я все подробно осмотрел. Настоящее чудо. «Руссо-балт», в оригинальной комплектации, в отличном состоянии… Удивительно, как он мог сохраниться?
– Надеюсь, вам хватило ума не выказать свои восторги при княгине? – резко оборвал его Мишель.
Задетый его тоном, Андрей возразил:
– Я сказал хозяйке, что должен провести экспертизу… Думаю, мне нужно еще раз увидеть машину. Это займет три или четыре дня.
– Работайте, Андрей Петрович, – Мишель словно отдавал ему приказ. – Только помните, я не терплю нечестной игры.
Он повесил трубку. Андрей почувствовал досаду. Теперь, когда он познакомился с княгиней, было вдвойне неприятно осознавать, что в этой ситуации он выступает обманщиком, фактически мошенником, который собирается воспользоваться доверчивостью пожилой дамы. Машина стоила гораздо больше трехсот тысяч. Честно сказать, «руссо-балту» было место в музее. И лучше бы он оказался в Петербурге или в Москве, где его смогут увидеть все те, кто интересуется русской историей и автомобильной промышленностью. А сейчас он попадет в коллекцию к этому «гражданину мира». Понятно, что Мишель не выпустит машину из рук. Поставит в закрытом боксе, чтобы хвастаться перед такими же, как он, тщеславными богатеями.
Впрочем – Андрей остановил свои мысли, – мир устроен несправедливо, не он же это придумал. Да, счастье не в деньгах, но деньги решают почти все проблемы. Какой смысл воевать с ветряными мельницами? Мишель заплатит, Андрей выкупит свой гараж и забудет всю эту историю. Бизнес – та же война, каждый сражается за свои интересы.
С этими мыслями Андрей Куликов умылся, лег в постель и почти сразу уснул.
Глава 9
Война
Вот и наступил Новый год, от которого все ждут перемен и обновления. Я перечла свой старый дневник, который был заброшен на два с лишним года. Не от недостатка событий – напротив, наша жизнь так переменилась, что событий хватило бы на целые тома. Причина другая: больше ни о чем нельзя сказать, не помянув о войне, которая стала главным центром и смыслом мира.
Помню, тогда, в августе 14-го, общество так заразилось патриотизмом, что дворники, подметая улицу, насвистывали победоносные марши. В гостиных только и было разговоров, что про отечество, народ и возвращение Константинополя. И как же быстро надоели эти споры: за союзников и против союзников, о рыцарской доблести генералов и стратегических ошибках командования, о каких-то чудесах, явленных в небе.
Как же несносно было это геройство болтунов в теплых комнатах! Даже наш швейцар, у которого трое сыновей ушли на фронт, укорял свою жену, что та плачет по своим детям. Мол, они «обчее добро пошли защищать». Но что это за «обчее добро» и почему его нужно защищать ценой их жизней, объяснить мне не могли ни швейцар, ни газеты, ни папа́, ни даже Михаил Иванович Терещенко. Он, впрочем, теперь редко у нас бывает. Занят тем, что днем и ночью движет составы по железной дороге, чтобы кормить, одевать и снабжать оружием эту огромную массу людей, оторванных от своих домов и брошенных куда-то в зимние поля убивать друг друга.