Мне стоило внять предупреждениям.
Одно дело забавляться невинными ласками, совершенно другое, играть в опасные игры с этим мужчиной. И его поцелуи, оказывается, могли быть разными… беспощадными, грубыми, жадными.
— Сядь в машину, Кессиди, — зарычал он.
Не помню, чтобы его “хаммер” развивал такую скорость когда-либо еще. Вечерний город проносился мимо искрами огней.
— Только, черт побери, не передумай, — пробормотал Шоу, пытаясь одной рукой нащупать в бардачке пачку сигарет, — ты уже не можешь передумать, Кесс. Это будет проблематично, ты понимаешь?
Я схватила его сигареты, извлекла одну.
— Только из моих рук, Тайлер, — сказала ему, не скрывая усмешку.
Боже, и о чем я только думала?
Он резко вывернул руль, съезжая на обочину.
— Это, мать твою, не шутки, — зарычал, поворачиваясь ко мне всем корпусом, пронзая беспощадным, диким взглядом.
— Так я и не шучу, — и я медленно поднесла сигарету к губам, — дашь прикурить, Тайлер?
— … — кажется, он выругался очень-приочень скверно. — Я сейчас отымею тебя прямо здесь…
Обхватив сигарету губами, я изогнула бровь.
Я снова хотела целоваться с ним. Я посвятила бы этому всю ночь, потому что я не знала ничего более приятного, чем его ласка.
— Черт побери, Кесс, — произнес Тайлер растерянно и вместе с тем изумленно, — ты безумно сексуальная сейчас.
Он выхватил сигарету, припал к моим губам, и я потеряла голову окончательно. “Пожалуйста, Тайлер… еще…” — все, о чем могла думать.
Щелкнула пряжка ремня, а затем Тайлер прошептал:
— Детка, я сделаю тебе больно, — в его хриплом голосе слышалась масса противоречивых ноток.
— Нет.
— Да, — и даже после этого я не думала останавливать его.
Он ловко расстегнул мои джинсы, запустил руку между моих ног, чувствуя, что я не просто готова, я остро желаю его.
— Хорошо, девочка, — прошептал удовлетворенно. — Осталось только добраться до дома. Ты посидишь смирно, Кесс?
Я пообещала, что даже не пискну.
Тайлер Шоу стал центром моей вселенной, и как я упустила это?
Когда я умудрилась влюбиться в него?
Глава 15
Даже если приукрасить правду, то и тогда можно смело утверждать — это провал!
Жарких объятий, неистовой страсти, когда одежда с треском рвется, волосы прилипают ко лбу, тела соединяются, и слышатся стоны — всего этого, к сожалению, не случилось.
Едва Тайлер открыл дверь, и мы ввалились внутрь, обтирая стены, двигаясь почти на ощупь, не смея оторваться друг от друга, едва мы, срывая одежду, заявились в гостиную, раздалось легкое покашливание.
Представьте парочку юнцов, застигнутых ночью в парке за непотребством. Вот так мы выглядели, когда Кэт — эта бесстрастная женщина — принялась апплодировать. На самом деле, она выглядела феерично: медленно поднялась из кресла, так же медленно сложила на груди руки, разглядывая нас обоих — запыхавшихся и слегка обескураженных. И при этом она казалась безупречно спокойной. Впрочем, через секунду я убедилось в фальшивости этого образа — Кэтрин была на грани истерики.
— Какого хрена ты здесь забыла? — грубовато бросил Тайлер.
Без футболки, в расстегнутых джинсах, он чувствовал себя вполне естественно, в отличие от меня. Едва успев подхватить с пола футболку, я прикрыла обнаженную грудь.
— Ты не могла бы сначала звонить, Кэтрин? — Шоу прохлопал карманы в поисках сигарет.
Он нервничал. Даже больше: появление Кэт здорово выбило его из колеи.
— Я думала, с тобой что-то случилось, — произнесла та, не спуская с него разочарованного взгляда. — Ты хоть понимаешь, что ты делаешь, Тай? — голос у нее звучал неестественно звонко. — Эта девочка не здорова. Ты сам говорил, что она умственно отсталая, и ты не хочешь с ней работать. С каких пор все изменилось? Тебе захотелось уложить ее в койку, и ты переступил через гордость и амбиции? Или ты просто врешь ей?
Тайлер бросил быстрый взгляд на меня, видимо, желая увериться, что я это тоже услышала.
— Кэт… — начал он раздраженно, но та зашипела:
— Все, что нас связывало — это не просто общее горе! Ты не помнишь?! Ты не помнишь, что ты говорил, когда Стен разбился? Мы в одной упряжке, Тайлер, хочешь ты того или нет! И мы оба виноваты в том, что произошло. Это должно было сплотить нас, но ты отдаляешься! Тебе нужно причинять себе боль раз за разом, потому что ты, черт побери, виноват! Это ты убил его! Это ты… и я!
Я чувствовала себя так, будто оказалась не просто свидетелем чужой боли и горя, но и душевного откровения. Я была неуместна здесь.