На пороге я крикнула Тайлеру:
— Я как-нибудь позвоню тебе, старик.
У меня было совсем мало денег, но я планировала купить билеты на автобус до Брайвера, а оттуда стартануть к тетушке Полли, которая сможет приютить меня, пока я не сделаю карьеру топ-модели.
Последние мысли здорово меня повеселили… топ-модели, ага.
Мне казалось, я перевернула какую-то страницу.
Мне на удивление ясно думалось. И это касалось не только прошлого, но и будущего, будто я освободилась от тяжкого бремени безумия, приняв простую вещь: я, Кессиди Белис из Эмейя, которая полжизни продавала лодки в магазине отца и работала на кассе в “Мей-шире”, которая бежала от правды, которая не хотела принимать смерть сестры, которая чувствовала себя лишней в этой жизни и которая была больна эпилепсией.
Все это я.
И я села в автобус до Брайвера, чувствуя себя самым настоящим героем.
Мне предстояла пересадка на поезд.
Я позвонила Полли, и она очень удивилась, что я решилась ехать одна в такую дыру, как ее миллионный городишко. Она так и называла его — “миллионный городишко”.
Выпотрошив свой бумажник так, что мне едва хватило мелочи на стакан сладкого капучино, я купила билет на поезд.
Я обожала поезда. Особенно такие, как этот — комфортабельные, спокойные, бесшумные. Можно было часами сидеть у окна, наблюдая за сменой пейзажа. В этом была какая-то успокаивающая размеренность.
Мне нравилось думать, что сейчас Кларк в “Мей-шире” протирает столики, или говорит кому-то: “Кесс умела делать это лучше всех…”; а мама играет с Ивом, иной раз думая и обо мне; отец закрывает лодочный магазин, переворачивает табличку, вспоминая, что это именно моя обязанность; а Тайлер Шоу… он должен думать о том, что потерял что-то очень дорогое… и важное.
Глава 16
— О, Кессиди, — моя тетя оглядела меня с ног до головы, выдав стандартное: — Как ты выросла! — она прижала меня к груди: — С прошлой нашей встречи еще на пару сантиметров!
У нее волнистые светлые волосы, которые пахнут сигаретами и травяным шампунем.
Полли проповедует свободную жизнь, без детей и мужей, с сексом без обязательств, “удовольствия для”. Об этом она рассказывает мне всю дорогу по пути до ее квартиры, где живут три разноцветные кошки. Впервые мне можно рассказать о Тайлере тому, кто не станет осуждать. И Полли внимательно слушает, когда я рассказываю обо всем, даже неудавшемся сексе.
— Милая, я знаю одного неплохого фотографа, — Полли водит машину, как сумасшедшая, ибо нас постоянно кидает по салону. — Он знает кого-то из крутого агентства… или… дай подумать, так это вроде Эверли. Ты слышала о таком? Мне кажется, я могла бы тебе помочь с портфолио.
У тети маленькая квартирка на четвертом этаже кирпичного дома с милыми балкончиками.
— Я не собираюсь всю жизнь тратить на просиживание в офисе или готовку, милая, — говорила она, доставая из холодильника покупные салаты, — в наше время можно купить все, что угодно, и заработать неплохие деньги, не выходя из дома.
Она занималась копирайтингом и писала простенькие статьи на тему: “Как понравится мужчине?”, “Как узнать, что тебе изменяют?”, “Хороша ли ты в постели?”. Эта зацикленность на сексе чувствовалась во всем, что окружало Полли, ведь, несмотря на ее жизнелюбие и фривольные взгляды на жизнь, она была очень одинока.
— Неужели ты не умеешь наносить макияж, — и чем больше она узнавала меня, тем больше удивлялась. — Ты же хочешь быть моделью, Кесс. Я научу тебя быть настоящей женщиной, и не бояться своих желаний и саму себя.
Она была очень нелепа в своих попытках научить меня быть взрослой. Пожалуй, Тайлер в этом справлялся лучше. Но его школа взрослости имела побочное действие: она вытравила из меня дурацкую привычку верить в собственные силы.
Дома Полли носила китайские халаты и завязывала волосы в узел, что полагала, делало ее очень сексуальной. По утрам она разворачивала коврик для йоги и долго занималась. Мне же из всей ее одержимости йогой нравились только ароматические палочки, с которыми я бродила по дому, распространяя тонких жженых запах лаванды.
Несколько раз мы ходили с ней в кино, а затем в бар.
— Нужно веселиться, пока позволяет здоровье, — очередной постулат от Полли, — и карман.
По вечерам она звонила моей маме. Тайно, конечно. Но я слышала каждое слово.
Через неделю после того, как она встретила меня на вокзале, была устроена аудиенция со скаутом из Эверли, который не дал мне ни единого шанса. Он сказал, что я слишком низкая и старая для манекенщицы, и если у нас есть кругленькая сумма, чтобы организовать портфолио, он попробует засунуть меня на кастинги для некоторых журналов.