Прежде чем ноги его коснулись земли, в тот момент, когда гигант снова взмахнул мечом, Дзирт выстрелил. Огненная стрела с шипением вонзилась в шею гиганта под подбородком и сквозь рот вошла в мозг.
Существо пошатнулось, сделало шаг назад, затем другой и рухнуло замертво.
А Дзирт бросился на землю, перекатился, спасаясь от очередного брошенного валуна, и вскочил лицом к утесу, где несколько часовых отчаянно пытались отбиться от пантеры. Другие были заняты тем, что швыряли в нападавших обломками скалы.
Дзирт начал стрелять. Первая стрела попала в руку тому, кто кидался камнями, в тот момент, когда он поднял свой «снаряд» над головой; спригган выронил огромный булыжник, и тот обрушился ему на голову. Гигант не обратил на это внимания, но следующая стрела прикончила его – вонзилась ему в щеку и отшвырнула назад, на скальную стенку.
Дзирт, продолжая стрелять, свистнул.
Энтрери, находившийся где-то сбоку от него, издал пронзительный крик. Он повернулся спиной к Дзирту, бросился прочь, и его меч с алым клинком обрушился на гоблина. Затем ассасин отвернулся от гоблина и вонзил кинжал в грудь какому-то дворфу, который имел глупость решить, что сможет незаметно подкрасться к Артемису Энтрери.
Следующая группа врагов – пара гоблинов, дворф и гигант – остановилась, когда появился адский жеребец Энтрери. Из-под копыт его рвалось пламя, из ноздрей вылетал дым; не теряя ни секунды, чудовище свирепо набросилось на врагов.
Андхар, явившийся на свист Дзирта, проскакал по плоскому камню, пронесся мимо дроу и направился прямо ко входу в пещеру.
Гоблины рассыпались в стороны, но один спригган осмелился преградить единорогу путь.
Острие рога Андхара вышло у него из спины, и в этот миг спригган понял, как сильно он ошибся.
– Ты должен достать мне лук! – воскликнул Энтрери, когда Дзирт убрал Тулмарил, снова вытащил мечи, и воины побежали вслед за магическими скакунами, расчищавшими им путь.
Сразу за порогом пещеры их подстерегала другая группа врагов, но те, кому удалось увернуться от копыт адского жеребца и единорога, очутились буквально в мясорубке. Три меча и кинжал обрушились на них с такой молниеносной скоростью, воины действовали так искусно, четко, слаженно, что спригганы, дворфы и гоблины даже не успели оказать сопротивления.
Дзирт и Энтрери вошли во тьму плечом к плечу. В тесном коридоре им пришлось отпустить могущественных магических животных.
Но один помощник у них остался: Гвенвивар с окровавленными лапами и застрявшими в зубах кусками плоти сприггана шагала рядом – ее голод еще не был утолен.
Пока воины пробивали себе дорогу через верхние туннели Плавильного Двора, направляясь к выходу, ведущему в Дамару, Ивоннель обдумывала свой план дальнейших действий – то отбрасывала его, то возвращалась к нему вновь. Она знала: если ее обман раскроется, она окажется в смертельной опасности. И для нее, и для ее друзей все будет кончено.
Даже ее спутницы из Дома Ханцрин не понимали всей серьезности ситуации, не понимали силы существа, которое они выпустили в Верхний Мир. Это был не простой демон-суккуб, из тех, что гораздо слабее даже демонов ямы и балоров.
Нет, это была повелительница всех суккубов, демоническая принцесса, существо, стоявшее лишь ступенью ниже лордов демонов, наводнивших Подземье. Если бы Дзирта сопровождали все его друзья, если бы Ивоннель могла вызвать сюда отца, Джарлакса и Киммуриэля, а может, даже уговорить магистра Кейна присоединиться к схватке, только тогда, возможно, они сумели бы одолеть Малкантет.
Но такой отряд нельзя было собрать – по крайней мере за оставшееся время. Этот бой следовало выиграть при помощи хитрости и силы духа.
«Одной силой духа не обойдешься, – сказала себе Ивоннель, размышляя о возможности применения заклинания превращения и о собственной уязвимости. – Мне нужна марионетка».
– Кто руководит этими мерзкими дворфами? – осведомилась жрица Бэнр. – Или это гиганты?
– Спригганы, – поправила ее Чарри Ханцрин.
– Ну да, конечно. И кто же ими руководит?
Чарри и Дендерида в тревоге переглянулись.
– Значит, не знаете? – процедила Ивоннель. Из мешка, висевшего у нее на поясе, она извлекла стеклянный сосуд и в качестве недвусмысленного напоминания встряхнула его; внутри болтались кишки раздавленной лягушки, кровь заляпала стенки.
– Их имена Безуба и Комтодди, – быстро произнесла Чарри.
Ивоннель нахмурилась. На ее взгляд, это прозвучало как название грубой застольной песни дворфов; и действительно, такая песня существовала и называлась «Беззубый и Горячий Тодди».