– Как нет…?
Максумов толкнул его плечом, спасая от пули, и скосил короткой очередью подбегавшего японца.
– Митяй! Очнись!
Тот словно проснулся, лицо его перекосило от ярости, он прошипел:
– Твари! – и кинул гранату, заставив врагов залечь, а потом пошел вперед, сваливая японцев одного за другим длинными очередями, пока автомат не начал щелкать вхолостую.
Внезапно, из-за поворота показался японский броневик и дал по грузовику очередь из башенного пулемета. Митяй взлетел в воздух и рухнул на землю, из сквозной раны в груди фонтанчиками запульсировала кровь. Фанг и Максумов быстро подхватили его под руки и передали перевесившемуся из грузовика Соколику, тот аккуратно втащил Митяя внутрь. Следом в грузовик «нырнули» Фанг и майор. Японцы окружили машину кольцом, и Ману, подняв руку, дал знак прекратить огонь.
– Товарищи разведчики! – крикнул он по-русски с легким акцентом.
В кузове было тихо.
– Вы окружены, сопротивление бессмысленно. Предлагаю сдаться и мы сохраним вам жизнь! Вы храбро сражались, а мы, японцы, умеем ценить храброго врага! Выбрасывайте оружие и выходите из машины с поднятыми руками!
Пока Ману пытался договориться с разведчиками, они, стараясь не шуметь, один за другим спускались в канализационный люк через отверстие в дне грузовика. Последним вылез Соколик и аккуратно поставил на место тяжелую крышку.
Несколько солдат подошли к грузовику и, приподняв брезент, вглядывались в пустоту. Ману напряженно ждал поодаль, когда вдруг грузовик разнесло на части мощным, оглушительным взрывом, от которого взрывной волной повыбивало стекла в домах даже на соседних улицах.
****
Отряд Максумова возвращался в партизанский лагерь в угрюмом молчании. Операция провалились. Ли погиб от взрыва и Максумов не находил ответа, как же разведчик очутился в его эпицентре. Митяй еле дышал с прошитой пулями грудью, на губах пузырилась кровь.
Фанг поудобнее перехватил суковатые ручки носилок, которые они общими усилиями соорудили из веток. Впереди тяжело ступал Соколик. Его могучие руки крепко держали носилки, чуть приподнимая передний край. И Фангу казалось, что Митяй укоризненно смотрит на него, хотя глаза раненого были закрыты. В очередной раз мотнув головой и нахмурившись, китаец отвел взгляд. Они почти пришли.
Когда маленький отряд зашел на территорию партизанского лагеря, из землянок, как по сигналу, стали выходить бойцы. Они бросали обеспокоенные взгляды на раненого и пристально осматривали тех, кто шел своим ходом, но говорить не решались. Из землянки командира вышли Лин Дунг и Демин.
– С возвращением, товарищи, – поприветствовал бойцов Лин Дунг и выжидательно посмотрел на Максумова. Тот кивнул, но не произнес ни слова. В это время над поляной разнесся слабый стон Митяя. Лин Дунг сделал несколько шагов вперед, остановился у носилок, осторожно приподнял край брезента, исполняющего роль одеяла, и увидел несколько аккуратных круглых дырок в груди парня. По краям кровь уже запеклась и почернела. Лин Дунг тяжело вздохнул и обернулся к майору Максумову.
– Где лейтенант Вэй Ли?
В воздухе повисла тяжкая, разрывающая сердце, пауза. На глаза гиганта Соколика навернулись непрошенные слезы, которые сказали китайскому командиру больше, чем ему хотелось бы.
– Леха…, – начал Максумов и запнулся, судорожно сглотнув. – Лейтенант Вэй Ли погиб, товарищ командир. Портфель взять не удалось!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ГЛАВА ДЕВЯДНАДЦАТАЯ
В крохотном полутемном помещении не было ни единого окна. У боковой стены стоял серый металлический шкаф, на полках которого тускло отсвечивали стеклянные банки с растворами. На маленьком железном столике с колесиками поблескивали аккуратно разложенные хирургические инструменты.
У ближайшей стены можно было заметить несколько деревянных палок разного диаметра. Ближе к противоположной стороне комнаты располагался еще один металлический стол, побольше, и стул с прямой спинкой. В углу сиротливо примостился умывальник. Рядом с краном стояла мыльница с новым куском мыла, а над раковиной висело круглое зеркало и полотенце на крючке.
Весь свет в кабинете давала одинокая, засиженная мухами лампа, свисающая с потолка. И хотя на рабочем столе стоял еще один светильник, хозяин не посчитал нужным его зажечь.
В центре кабинета стоял Ману в полевой форме. Он, не спеша, вытер с рук пятна крови, положил полотенце на столик с хирургическими инструментами и обернулся. Перед ним была толстая доска, которая крепилась к центральной стене. А на доске была распята истерзанная фигура Ли.