Авдотья осторожно погладила его по голове и ласково улыбнулась. Ли послушно вцепился в протянутую ладонь и недоверчиво оглядываясь, отошел вслед за женщиной. Степанов проводил их взглядом. Потом сурово глянул на патлатого, которого торопливо выталкивал из избы конвоир.
– Теперь эта сволочь не отвертится! За такое полагается расстрел. А мальчонку, через пару дней, в приют определим.
Начальник угрозыска поправил сбившуюся фуражку, выдохнул и направился к двери.
– Постойте!
Голос Авдотьи, вдруг ставший жестким, мигом заставил Степанова остановиться.
– Как в приют?! Не отдам!
Чэн встал рядом и тихо поддержал:
– Товарищ милиционер, не надо в приют. Ему мать нужна.
Он кивнул на Авдотью и прижавшегося к ее ноге Ли, которые с надеждой глядели на Степанова. Тот прокашлялся, и исподлобья посмотрел на Николая.
– А второго-то потянете? – с сомнением спросил Степанов.
Николай белозубо улыбнулся и подмигнул жене.
– Чего же не потянуть? Еще как потянем! Будет Алешка Агафонов. А, мать?
Авдотья поспешно закивала, утирая слезы краем передника, и прижала китайского мальчика к себе покрепче. Степанов смерил Николая долгим взглядом и, качая головой, вышел прочь. Хлопнула дверь в сенях, мелькнула в окне фуражка с синим околышем, стало слышно, как красноармейцы понукают сонных лошадей.
Чэн радостно подмигнул Ли и вышел следом.
Митяй шумно хлюпнув носом, прошаркал к матери. Та взглянула на него заплаканными глазами и обняла.
Чэн застал Степанова уже сидящим верхом.
– Товарищ командир, просьба к тебе есть, – тихо проговорил китаец.
– Что еще?
– Нам бы родителей мальчика похоронить, как положено. Так правильно будет.
Степанов, после короткого раздумья, молча кивнул и дернул за поводья…
ГЛАВА ВТОРАЯ
Как обычно по субботам, много лет подряд над крышей небольшой агафоновской баньки дымилась труба. Так и сегодня, по традиции, мужская половина Агафоновых вместе с Чэном устроили банный день. Ли, румяный и всклокоченный от жара, сидел напротив Митяя и исподлобья наблюдал, как его новый названый брат со знанием дела поддавал в каменку, наполняя парную белыми горячими клубами. Чэн пыхтел и ухал, уперев жилистые руки в коленки.
– Хороша русская баня… Как заново родился!
Николай разогнал широкой ладонью пар и взглянул на разгоряченного Ли:
– Я вот что думаю, Чэн, нельзя, чтобы Лешка корни свои китайские позабыл, язык, культуру… Ты б позанимался с ним, а?
– Мудрый ты человек, Николай – улыбнулся Чэн, – в Китае говорят: «Лучше обучать сына, чем оставить ему короб золота».
– Спасибо, друг, – Николай посмотрел на мальчишек. – Как думаешь, Чэн, подружатся?
И, не дожидаясь ответа, хитро подмигнул Митяю:
– Ну-ка, попарь брата веничком! Пускай к русской бане привыкает!
Младший Агафонов, со знанием дела вытянул из кадки распаренный веник и направился к Ли. Тот, насторожившись, заерзал на лавке. Митяй с умным видом пару раз от души хлестанул брата по голым бокам. Ошарашенный Ли, вытаращив глаза, схватил другой веник и стал хлестать новоиспеченного брата в ответ. Завязалась такая кутерьма, что в бане сразу стало тесно – свистели прутья, босые ноги шлепали по полу. Николай и Чэн залились смехом. Но вдруг мальчишки побросали веники, и между ними завязалась настоящая схватка – в ход пошли кулаки, руки, ноги. Николай с Чэном принялись разнимать мальчишек, но они выскальзывали из рук мужчин и снова набрасывались друг на друга. Остановить их смог только громкий окрик Николая:
– А ну, тихо!!!
Мальчишки, как по команде, вытянулись смирно, сверля друг друга взглядами.
– Я его просто парил, а он! – пытался оправдаться Митяй.
– Митя-яй! Чэн, я говорить буду, а ты переведи Алешке.
Чэн с готовностью кивнул. Николай громко вдохнул и также громко выдохнул.
– Вы – братья. А это значит, что вам нужно уважать и защищать друг друга. Запомните, что бы ни случилось и где бы вы ни были – стойте друг за друга горой! Понятно?
Мальчишки разом кивнули, но смотрели друг на друга по-прежнему насупившись. Чэн покачал головой и обратился к Ли примирительным тоном:
– Не обижайся на Митяя, он это не со зла. Это массаж такой, очень полезный для здоровья. Смотри!
Чэн принялся нахлестывать себя веником, ухая и ахая от удовольствия. Мальчишки хитро переглянулись, охваченные одной и той же озорной мыслью, и, схватив веники, принялись лупить Чэна и Николая. Те сперва захохотали, но, почувствовав неожиданную мощь атаки, скоро были вынуждены прибегнуть к крайнему средству – ледяной воде из ушатов. У ребят перехватило дыхание. Николай и Чэн с хохотом наблюдали, как мальчишки, выпятив ребра на тощих боках, шлепают по дощатому полу.