Он немедленно начал разматывать повязку, закрывавшую рану над правым глазом Валерия, объясняя при этом свои рассуждения. — Вы можете подумать, что ваша рука больше нуждается в моей помощи, молодой человек, но уверяю вас, что это не так. Я видел мужчин, которые казались совершенно здоровыми, и падали замертво у моих ног через несколько часов после легкого удара мечом, но человек с отрубленной рукой может продержаться месяц без лечения, если кровоток ограничен, и рана остается незараженной.
Кальпурний ловко ощупал пальцами порез меча. — Действительно повезло. Скользящий удар, почти плоский. Еще дюйм левее, и вы могли бы потерять глаз; еще немного края, и это была бы макушка вашей головы. Ушибы, но никаких признаков перелома, и рана хорошо заживает, как и следовало ожидать от человека ваших лет. Признаки обмороков? Размытие зрения? Да? Ожидаемо, но, если они продолжаться, возвращайтесь ко мне, я дам вам лекарство. Теперь рука.
Валерий вздрогнул, когда Кальпурний снял толстую тканевую повязку, обнажив мраморный пурпурно-желтый обрубок, напоминавший ему кусок гниющего мяса. Рвота подступила к его горлу, но врач предвидел его реакцию и поставил к его ногам ведро, в которое его обильно вырвало.
Кальпурний беззвучно присвистнул про себя, внимательно осматривая культю со всех сторон. Когда он в первый раз потянулся, чтобы коснуться ее, Валерий застонал от боли.
— Да, будет больно. — Маленький человечек натянуто улыбнулся, улыбка быстро перешла в недоумение. — Вам снова повезло. Я никогда не видел такой боевой травмы. Разрез под идеальным углом, оружие почти хирургически острое. — Валерий вскрикнул, когда лекарь ощупал почерневший край раны. — Несколько осколков костей, с которыми я сейчас разберусь. Обгоревшую плоть нужно удалить, иначе она омертвеет, но мазь, хотя и примитивная, на данный момент сдерживает инфекцию.
Он посмотрел прямо на Валерия, и в его глазах было любопытство, не совсем подозрение, но определенно вопрос. — Если бы использовалась пила, я бы и сам этим гордился.
— Как вы говорите, мне повезло; больше, чем человеку, который лечил меня. Он мертв. — Ложь далась легко; там был врач из ополчения, но он был одним из первых, кто пал на поле боя в Колонии.
Кальпурний пожал плечами. Очевидно, мертвые его мало интересовали. — Жаль. Теперь, что касается лечения. Через мгновение я дам настойку из семян мака, которая лишит вас сознания и притупит боль. В других обстоятельствах я бы посоветовал вам отдохнуть несколько дней перед операцией, но я чувствую, что вы человек с сильным сердцем и здоровыми легкими и выживете. — Он снова изучил обрубок и облизал зубы. — Я планирую повторную ампутацию на два дюйма выше нынешнего уровня, что позволит мне пришить лоскут кожи к ране, тем самым защитив ее от грязи и болезней. Это, безусловно, самая эффективная процедура, — добавил он, чувствуя сопротивление своему предложению.
— Нет. Я сохраню то, что у меня есть. Зашивай или делай, что должен, но завтра мне нужно снова встать на ноги.
— Ха, — проворчал Кальпурний. — Еще один молодой человек, который спешит. Это будет твоей смертью, но я сделаю все, что в моих силах. — Он остановился, и лицо его просветлело. — Кожаный чехол, воловья кожа для толщины и износа. У меня есть именно то, что нужно. А потом, кто знает?
— Смогу ли я носить щит?
Кальпурний выглядел оскорбленным. — Сто пятьдесят лет назад Марк Сергий, дед ненавистного Катилины, после ампутации получил железную руку, через неделю вернулся в бой и захватил двенадцать вражеских лагерей. Медицина значительно продвинулась вперед с его времен. Теперь лежите здесь, пока я готовлю настойку.
Глава XLI
Валерий встал рано в день последней битвы. Туман скрыл рассвет, как вуаль скрывает увядающий облик стареющей женщины. Он пришел как бледный намек на золото, затерянный в дрейфующей завесе дымного, слипшегося с землей облака, а вместе с ним пришло и войско Боудикки. Она взяла след, оставленный ей Паулином, когда пепел Веруламиума и почерневшие кости его жителей были еще горячими. В течение недели вспомогательные войска вели их вперед, сначала на север, затем на запад; день за днем форсированных маршей и случайных дразнящих взглядов врага, красные плащи и начищенные доспехи всегда на следующем холме или за следующей рекой. Теперь они были как волки, бритты, с римским запахом, столь же густым в их ноздрях, как пятно крови от смертельно раненого оленя, когда он, спотыкаясь, идет к своему последнему убежищу. Тридцать дней постоянного движения, сражений и убийств истощили их, но голод все еще оставался, а с ним и ненависть. Гнев Андрасты и потребность Боудикки в мести никогда не уменьшались. Она пролила достаточно крови, чтобы заполнить озеро, и послала богам достаточно душ, чтобы удовлетворить даже их легендарный аппетит, но все же этого было недостаточно. Только разгромив легионы и убив человека, который их возглавлял, она и ее люди обретут мир.