Поэтому Ксеркс приказал прорыть канал через перешеек, чтобы его флот мог пройти в Эллинское море. Множество людей из месяца в месяц, из года в год рыли заступами и кирками этот канал.
В это же время египетские и финикийские воины по приказу Ксеркса строили мост через Геллеспонт, мост из Азии в Европу, по которому должны пройти персидские сухопутные войска. Мост строился долго и трудно, у строителей не было ни опыта, ни умения. Но все-таки мост построили, длиной в семь стадиев[15]. И когда строители наконец разогнули спины и с облегчением вздохнули — работа кончена! — Геллеспонт вдруг взбушевался и разметал этот мост, будто его и не было.
Ксеркс чуть не ослеп от гнева. Ему было пророчество: «Один из персов соединит мостом берега Геллеспонта». И предсказатель объявил, что этим персом будет он, царь Ксеркс. Теперь же, когда Ксеркс выполняет волю божества, Геллеспонт противится ему!
Ксеркс тут же велел наказать непокорный пролив, и наказать так, чтобы впредь ему неповадно было противиться воле царя.
— Заковать в оковы! Заклеймить позорным клеймом, которым клеймят преступников! И сверх того — дать триста ударов бичом!
Царские палачи выполнили приказ. Бросили в Геллеспонт железные оковы. Заклеймили его позорным клеймом. И потом хлестали бичами.
— О ты, горькая вода! — приговаривали они, бичуя Геллеспонт. — Так тебя карает наш владыка за оскорбление, которое ты нанесла ему, хотя он тебя ничем не оскорбил. И царь Ксеркс все-таки перейдет через тебя, желаешь ты этого или нет. По заслугам тебе! Ни один человек не станет приносить жертвы такой мутной и соленой реке!
Так наказал царь Ксеркс Геллеспонт. Наказал и строителей, строивших мост, — им отрубили головы.
Начали строить новый мост. Натягивали тугие и очень толстые канаты, укладывали на них доски, на доски насыпали землю… В этих трудах и заботах прошло почти три года. И к тому времени, как с мыса Акте пришла весть, что канал прорыт, новый мост через Геллеспонт тоже был закончен.
Весной 481 года до н. э. армия Ксеркса двинулась к переправе.
Возле города Абидоса, что стоит на берегу Геллеспонта, на Абидосской равнине, царь захотел сделать смотр своим войскам. Жители Абидоса, предупрежденные заранее, поставили на высоком холме для царя белый мраморный трон. Ксеркс был доволен. Ему видна была вся равнина, заполненная его разноплеменным войском. Ему виден был и пролив, где лишь голубая полоска воды у дальнего берега была свободной от его кораблей. Моряки, стараясь показать свою ловкость и отвагу, устроили перед царем морской бой — корабли сражались, не вредя друг другу, с бортов летели стрелы, никого не поражая, весла триер и пентеконтер[16] пенили воду…
Ксеркс был счастлив. Его глубокие глаза задумчиво смотрели из-под черных дремучих ресниц. Еле заметная самодовольная улыбка пряталась в блестящих завитках его густой бороды.
Да, он счастлив. Во всем мире нет никого могущественнее его, царя персов, царя мидян и всех неисчислимых племен, населяющих его царство от Индийского моря до Аравийской пустыни. Нынче же его царство перекинулось и на европейский берег — Фракия, Македония и многие города Эллады, завоеванные Дарием, подчинены ему.
Да, каждому своя судьба. После Дария должен был царствовать старший брат Ксеркса, Артобазан. Но мать Ксеркса, Атосса, вторая жена царя Дария, всемогуща. Она убедила Дария отдать царство Ксерксу, своему любимому сыну. Атоссе помог Демарат, спартанский царь, лишенный в Спарте царской власти и поэтому удалившийся из Лакедемона к персам.
«Ты родился, когда твой отец Дарий был уже царем, — сказал он Ксерксу. — Артобазан же родился, когда Дарий был только военачальником, а царем еще не был. Значит, Артобазан — сын Дария, военачальника. А ты, Ксеркс, — сын царя Дария. Поэтому нелепо и несправедливо, чтобы кто-либо другой, кроме тебя, Ксеркс, владел царским саном!»
«Эллины всегда были хитроумны, — думал Ксеркс, наслаждаясь зрелищем своего пестрого войска, шумящего на равнине, — такие советчики нужны царям».
Внезапно настроение его изменилось. Так бывает: светит солнце, и все вокруг светло и радостно, но нашло облачко — и радость исчезла…