Повесив серое пальто в шкаф в коридоре, он прошёл на кухню; стол был всё также заставлен грязной посудой. Он редко заставлял себя наводить в доме порядок. Среди пустых бутылок и грязных стаканов отыскался пульт. Нажал кнопку. Большой экран на стене засветился, появилась картинка, и комната наполнилась человеческими голосами. Прямо с пультом в руке Громов открыл холодильник. Там сиротливо стояли полбанки горчицы, заплесневелые остатки сметаны и бутылка водки. Он достал её и поставил на стол. В морозильнике нашлась пачка пельменей.
«Ну, вот и отлично», – подумал Громов и захлопнул дверцу.
В телевизоре шёл телесериал. Сюжет – перевоспитавшийся бандит пытается завоевать сердце учительницы русского языка. Вроде бы, задумка не плохая. Человек, в душе которого оставили неизгладимый след кошмары постсоветской России, пытается найти своё место в мире, обрести нового себя, оставив ужасы прошлой жизни позади. Он влюбляется в красивую молодую учительницу, которая, разглядев его тонкую душу, отвечает ему взаимностью, помогая через это светлое чувство искупить прошлые грехи. Громов, откупорив бутылку, залил холодную водку себе в горло. Дальше было что-то ещё: про старых дружков-бандитов, про школу и каких-то учеников, про бизнес.
Лысый бандит в чёрной кожаной куртке и синих джинсах что-то бубнил с экрана. На его лице уж как-то очень неаккуратно был приклеен шрам; он, по-идиотски улыбнувшись (видимо, попытавшись сыграть вспыхнувшее чувство) и прищурившись, попытался облапать учительницу. Та ойкнула и нехотя стала его отталкивать.
Громов сделал ещё глоток прямо из бутылки, потом ещё один, одновременно нажимая подряд на все кнопки. Каналы показывали: серьезного Пахана, сидящего в кабинете и выслушивающего доклад очередного губернатора; священника на фоне икон, кричащих мужчин в дорогих костюмах, горячо обсуждающих, что Пахан делает эффективней: борется с внешними врагами или решает внутренние проблемы страны. А ещё были: ракеты, взмывающие в далёкий космос; новая церковь с золочёными куполами, построенная в каком-то глухом селе; опять Пахан, но уже улыбающийся и оседлавший велосипед на фоне природы; танк, стреляющий на каком-то полигоне. Листая каналы, Александр наткнулся на съёмку, видимо, сделанную скрытой камерой: молодая пара, парень и девушка, шумно ссорятся в окружении таких же молодых людей, которые с интересом смотрят на них, громко поддерживая или же, напротив, осуждая – Громов не понял. В правом нижнем углу экрана висел значок «life». Громов вернулся на канал, где бывший бандит и учительница полюбили друг друга. Пока он прыгал по каналам, сюжет там развивался: в новой сцене учительница уже сидела в старом чёрном седане бандита, и с наивной улыбкой покачивала головой в такт мелодии песни о тюремной доле, исполняемой известным российским шансонье. Этот сериал шёл уже семнадцать сезонов. И всё это время главный герой пытался обустроить свою жизнь и найти счастье, но в виду то ли своей откровенной тупости, то ли тупости сценаристов только и мог, что хлопать себя по яйцам. Ходили слухи, что он получает огромные гонорары за эту роль. Сериал, и правда, среди обывателей пользовался невероятной популярностью.
Громов налил себе водки в первый же попавшийся на столе стакан и выпил; теплая волна разлилась по всему телу. Он продолжал щёлкать кнопками пульта. Вот его Начальник стоял у входа в здание Министерства Внутренних Дел; его окружала толпа журналистов и с полдюжины охранников.
– Да, дело расследовано и закрыто. Все могут успокоиться, – отчеканил он.
Это была какая-то старая запись, так как Громов и не помнил, когда Начальник последний раз был у здания МВД. Наслушавшись Начальника еще днём, Громов поспешил перейти на другой канал, там хорошо одетый мужчина оправдывался, с трудом скрывая слёзы:
– Это огромная трагедия для обеих семей. Я надеюсь, что его ещё можно спасти. – Он начинал всхлипывать, – я не знаю, как так получилось...
Громов нажал на красную кнопку на пульте, телевизор замолк и экран погас.