Громов почувствовал себя чуть лучше, когда память вернулась к нему. Но мысль о счёте его смутила. Хорошенько везде пошарив, он нашёл свой кожаный кошелёк во внутреннем кармане пиджака. Кошелёк оказался мятым, липким и вонючим, видимо какое-то время пролежал в луже разлитой водки. Громов, наконец, вспомнил, как несколько раз платил за что-то. А он знал за собой одну особенность: если он по пьяни начинал платить, то платил до последнего рубля или пока не засыпал. Громов раскрыл кошелёк, где от вчерашних восьмидесяти тысяч осталось три. Однако он слишком устал, чтобы даже выматериться на себя.
Лысые охранники в чёрных кожаных куртках открывали задние двери машин для своих начальников и их жён. Мигалки заиграли белым и ярко-синим цветами. Седаны и лимузины со следующими за ними джипами разворачивались через сплошную линию Волхонки и быстро исчезали из виду.
– Сигареты не будет? – Щурясь, спросил Алексей Фёдорович, – а то мои закончились.
Не убирая кошелёк, Александр Сергеевич ещё пошарил по карманам и достал сдавленную красно-белую пачку импортных сигарет, из которой выглядывали три оранжевых фильтра. Он достал чуть мятую сигарету и протянул пачку Алексею Фёдоровичу. Через полминуты оба закурили, выпуская клубы плотного дыма.
Они медленно пошли по уже пустой площади перед Храмом.
Чуть в стороне стояла низкая, скрючившаяся над протянутой высохшей рукой старушка в тёплой, но изрядно поношенной куртке и длинной толстой юбке. Лица её не было видно за толстым серым платком.
Громов вынул зелёную банкноту из кожаного вонючего кошелька и втолкнул её в сухую ручонку старухи.
– Да благослови тебя Бог, сынок, – донесся скрип откуда-то из-под платка. – Блага и здоровья всем твоим близким.
– Мог бы сразу Ефимычу налички отдать, – усмехнулся Покрошин, – кстати, я его вчера так и не видел. – Он выдохнул дым и бросил бычок на тротуар. – Не вышел ещё, значит.
Алексей Фёдорович подошёл к черной БМВ пятой серии с красной полосой на кузове и синей мигалкой на крыше.
– На связи, – кивнул он Громову и сел в машину. Двигатель уютно заурчал. Взвизгнули шины, и Покрошин, резко развернув седан на площади, умчался куда-то в сторону.
Громов выкинул бычок на тротуар. Он, не спеша, подошёл к проезжей части и лениво посмотрел по сторонам. Серое пальто, которое он так и не застегнул, развивалось на ветру. Какая-то чёрная малолитражка остановилась, уступая ему дорогу. Он также не торопясь перешёл улицу и направился к стоявшему на другой стороне большому джипу. Тёмно-зеленый «форд-экскершн» выпуска две тысячи второго года был грязным, по всему лобовому стеклу простиралась длинная трещина, на переднем бампере и левом переднем крыле были видны застарелые вмятины. Громов открыл дверь и забрался внутрь салона. Посидев пару минут, он завёл мотор и поехал, вливаясь в уже уплотняющийся поток машин.
Комитет по Надзору за Органами Порядка и Безопасности был организован в конце десятых годов по непосредственному указу Пахана. Доклады о разложениях в силовых ведомствах оказывались на его столе так часто, что он серьёзно задумался о ситуации. Проблема требовала немедленного решения.
Управление внутренней безопасности Министерства Внутренних Дел содрогалось от скандалов, связанных с многочисленными случаями коррупции, и всевозможных злоупотреблений, исчислявшихся десятками тысяч.
Федеральная Служба Безопасности по большей части занималась поиском и отловом шпионов. В последние два года было выявлено до пяти тысяч заподозренных в шпионаже. Верхушка Федеральной Службы Безопасности погрязла в междоусобице нескольких генералов и группки полковников, борющихся лишь за свои интересы и не подчинявшихся ни одному роду начальства. В это время бандитизм пестрел и, как тень, распространялся во все закоулки страны, уничтожая на своём пути всех сопротивлявшихся. Следственный Комитет и Прокуратура взяли борьбу на себя, но с минимальным количеством положительных результатов.