Напротив стеклянных дверей, под гербом, стоял длинный стол, за которым сидели несколько молодых опрятных девушек. Перед этим столом толпились люди, а девушки что-то искали в компьютерах, отвечали на телефонные звонки или звонили сами; объясняли, кому в какой кабинет пройти, или заученно повторяли текст, о том, что и как надо сделать, что бы подать жалобу в Комитет.
Громов вошёл в здание, кивнул одному из охранников, прошёл мимо стола, быстро окинув взглядом толпившихся людей, и стал подниматься по лестнице.
На втором и третьем этажах располагались приёмные, заполненные людьми, недовольными работой Министерства Внутренних Дел, Следственного Комитета или Прокуратуры. Любой гражданин мог обратиться в Комитет, рассказать о своей беде и записаться на встречу с его работником, если считал, что другие инстанции, куда он обращался прежде, плохо справляются с его проблемой. Второй и третий этажи по виду своему были одинаковые: длинные просторные коридоры с расставленными тут и там мягкими диванами, по два наполненных светом холла с высокими потолками и жёлтыми стенами. Почти всё рабочее время, с понедельника по пятницу, все проходы и коридоры были забиты десятками людей. Они ходили из кабинета в кабинет: кому-то понадобилось донести недостающие документы; кто-то принёс не те документы, которые были нужны для рассмотрения дела, и требовалось их заменить; кому-то нужно было озаботиться показаниями свидетелей и они приводили их в Комитет; кто-то сидел и плакал, отчаявшись найти виновников преступлений, их приходилось успокаивать и просить прийти другой раз; кто-то матерился на следователей и грозился увольнениями. Работники Комитета – юристы, клерки, следователи – уставшие и раздражённые нервно сновали из кабинета в кабинет. Благо коридоры были широкие, и они, нагруженные стопками папок и бумаг, свободно лавировали между раздражёнными посетителями.
На четвёртом и пятом этажах занимались делами, которые получили широкую огласку через социальные сети, в чём преуспели как раз те недовольные молодые люди. Такие дела, если вовремя не получали должного внимания со стороны властей, могли перерасти в антигосударственную деятельность: стычки с органами правопорядка, собрания групп людей без согласования с муниципальными властями или же, что считалось опаснее всего – в самосуд. Случаев последнего на тот момент было зарегистрировано немного, всего три-четыре. Это когда какой-нибудь вороватый предприниматель где-нибудь далеко на Севере не додавал зарплату своим работникам; те, в свою очередь, перед перспективой замёрзнуть в холодную русскую зиму вламывались к нему в дом; всё, что можно было украсть, – украли, что украсть не получилось, поломали. А самого бедалагу выбросили полуживого за городом, где его и нашли работники правоохранительных органов. Несмотря на то, что всех виновников жёстко наказали, такой случай мог воодушевить ещё кого-нибудь недовольного на повторение подобных действий. Пахана такие инциденты (если, конечно, он о них узнавал) особенно возмущали. Он строго-настрого приказал начальнику Комитета решать подобные проблемы любыми способами, дабы исключить саму возможность самосуда.
Громов почти никогда не останавливался на втором и третьем этажах. Его кабинет располагался на шестом, куда чрезвычайно редко направляли простых граждан. Туда они могли попасть только по особо важным делам. Для того чтобы дело было признано таковым, нужно было пройти серию проверок на всех предыдущих этажах. На шестой этаж попадали дела, вызвавшие массовое недовольство граждан, когда число возмущённых исчислялось не десятками и даже не сотнями людей, а районами городов, а то и целыми городами. Это – дела о страшных убийствах, конфликтах интересов, которые могли привести к расправам, незаконным захватам собственности и подобным тяжким преступлениям. Дела, с мирным разрешением которых не справлялось не только Министерство Внутренних Дел, но и все остальные инстанции; когда автобусы с гвардией Пахана уже стояли в полной готовности, в любую минуту ожидая приказа действовать. Только такие дела поручались Громову или одному из его трёх коллег, которые по обязанности своей должны были не допустить эскалации конфликта до антигосударственных выступлений. Именно о таких взрывоопасных ситуациях Громов докладывал Начальнику, а тот – Пахану.