– Здравствуйте, Евгения Никитична, – сказал Игорь и поцеловал бабе Дене руку.
Все рассмеялись, и дальше застолье и беседа шли уже в расслабленном режиме.
– Внучок, – обращалась бабуля к жениху, – ты подкладывай, подкладывай.
– Спасибо, все очень вкусно.
И я удивлялся, слыша это «внучок». Игорь Николаевич, по моим, тем еще, понятиям, уже на него не тянул. И как потом было грустно, что в мои сорок пять меня внучком никто не называет…
А я учился в институте, и привычная система «аврал» помогала мне сдавать экзамены и зачеты и в последнюю минуту доделывать очередную курсовую работу.
– Милый, что ты не спишь, все учишься, учишься?
– Ба, надо доделать проект…
– Ложись, утром доделаешь. Хочешь, я тебя разбужу. Утром дело спорится.
– Да, ба, ты права. Лягу я, пожалуй, спать. А ты разбуди меня в шесть утра, а то я будильнику не доверяю.
– Спи, разбужу.
И я, минуя «подготовку ко сну», через минуту уже спал. Проснулся от того, что кто-то меня толкал в плечо.
– Что, ба? – спросил я, еле открывая глаза.
– Славка, во сколько тебя будить? А то я забыла.
– В шесть.
– Ну, спи, спи.
И я снова легкомысленно заснул, правда, ненадолго.
– Милый, ты спи, спи, еще только два часа ночи.
– Ба-а-а, – стараясь не раздражаться, ныл я из-под одеяла.
Я снова отошел ко сну, но не тут-то было…
– Славка, ты спи, спи… Не беспокойся, я помню, что тебя надо будить в шесть.
Слава Богу, следующая побудка была уже именно в шесть. Но я не злился и отдавал должное обязательности бабы Дени.
В восемь утра, когда все уже расходились по работам, школам, институтам, бабушка оставалась одна. Чем она занималась в квартире? Наверное, копошилась по хозяйству, а главное – ждала нас. Нам к тому времени (а квартира была еще новая) провели телефон, и я научил бабушку, как звонить ее сестре Варьке и еще одной ее подруге Польке Кондратьевой.
Телефон у нас был спаренный с соседским, и блокиратор стоял в прихожей нашей квартиры. Когда соседи общались по телефону, при снятии трубки в нем раздавался громкий щелчок, этот же щелчок раздавался при отбое. А если с соседского телефона пытались дозвониться, то щелкало довольно часто и надоедливо.
– Славка, вот вы уходите, а около дверей в прихожей кто-то все время стучит.
– Да никто там не стучит, ба.
– Не стучит, не стучит… Стучит! Не сегодня-завтра стену проломают и залезут в квартиру. Что тогда делать?
– А давно стучит-то?
– Да уж порядочно.
И в это время соседи решили позвонить. Блокиратор послушно щелкнул. И я понял, где истоки бабушкиных фобий, и снял синдром ее страха.
Я уже говорил, что бабушка не любила оставаться одна. Так вот, если кто-то приходил в дом, то все ее гостеприимство выдавалось на-гора. В те годы я уже интересовался девушками и, переступив грань стеснительности, приводил их домой, используя разные предлоги. Мы даже уединялись в отдельной комнате, где предавались скромным, а иногда и смелым плотским радостям. Бабушка чувствовала себя на коне и через промежутки времени стучалась к нам с предложением откушать чайку, съесть селедочки и полакомиться конфетами.
А однажды в дом к нам пришла моя школьная учительница по английскому языку. Юлия Михайловна хотела взять у меня послушать какой-то диск битлов.
– Как тебя зовут, милая, – спросила баба Деня в прихожей нашу гостью.
– Юля, бабушка.
– Ты проходи, проходи, не стесняйся, Юленька.
– Да я не стесняюсь, спасибо.
– Раздевайся, вот комната, вы там со Славкой музыку послушайте, я вам чайку организую. Можете полежать, я вам мешать не буду.
Юлия Михайловна развеселилась и, раздевшись, прошла в комнату, где у меня располагалась звуковая аппаратура. И конфетки с чаем очень были кстати при прослушивании «A hard day’s night». Томным вечер не получился, но настроение у нас улучшалось при каждом появлении нашей «свахи»…
Как-то раз, возвращаясь из института, я обнаружил, что забыл ключи от квартиры.
«Ничего страшного, бабушка дома, она мне откроет», – подумал я.
Я поднялся на пятый этаж и позвонил в дверь. В те годы понятия «рингтон» не знали, и звонки телефонного аппарата были похожи на звонок в квартиру с лестничной площадки. За дверью была тишина… Я еще несколько раз нажал на кнопку. Наконец за дверью началось какое-то движение, и я услышал бабушкин голос:
– Слушаю, кто это?
– Бабуль, это я, Славка.
– Кто ты-то, милый?… Что-то гудит, ничего не пойму.
– Да это я, Славка, внук твой.
– Славки нет, ушел Славка; одна я здесь… Посадили, как собаку, на пятом этаже, охраняй их добро.
– Бабуль, да я здесь, за дверью, ключи забыл, открыть не могу.