Одежды Тен-Суну не дали. По дороге он растворил гениталии, разгладил плоть в паху, как было принято у кандра. Он пытался шагать с достоинством, гордо, однако знал, что его тело не внушает особого почтения. Слишком оно было тощим: Тен-Сун потерял вес во время заточения и под воздействием кислоты, поэтому создать достаточно большие мышцы никак не мог.
Гладкий туннель в скале когда-то возник естественным путем, но на протяжении многих веков младшие поколения своими пищеварительными соками обрабатывали его стены. Другие кандра почти не попадались навстречу. Вар-Сель вел преступника окольными путями, явно не желая устраивать громкое представление.
«Я так долго здесь не был, — подумал Тен-Сун. — Уже, наверное, выбрали Одиннадцатое поколение. И я почти никого не знаю из Восьмых, не говоря уже о Девятых и Десятых».
Он заподозрил, что Двенадцатого поколения может и не быть. Даже если он ошибался, жизнь не могла продолжаться по-прежнему. Отец мертв. Что же теперь делать с Первым договором? Его народ провел десять веков в рабстве у человечества, выполняя Договоры ради собственной безопасности. Большинство кандра именно за это и ненавидели людей. До недавнего времени Тен-Сун и сам был из их числа.
«Забавное дело, — продолжал размышлять Тен-Сун, — даже наши Истинные тела по форме похожи на человеческие. Две руки, две ноги, и лица выглядят так же, как у людей».
Иногда он себя спрашивал, не были ли нерожденные — создания, которых люди называли туманными призраками, — более честны, чем их собратья-кандра. Туманные призраки творили свои тела как хотели, соединяя кости в произвольном порядке, создавая почти изысканные конструкции из человеческих и животных костей. Кандра же превращали себя в подобия людей. И при этом продолжали проклинать человечество, которое держало их в рабстве.
Ну и странный народ! Но это его народ. Даже если он их всех и предал.
«И теперь мне надо убедить Первое поколение, что мое предательство являлось правильным шагом. Не для меня. Для них. Для всех нас».
Миновав несколько коридоров и комнат, процессия в конце концов прибыла в ту часть Страны кандра, что была лучше знакома Тен-Суну. Они явно направлялись в Сокровенное место, и ему придется защищать себя в святилище своего народа. Странно, что он не догадался об этом раньше.
Год мучительного заточения наделил Тен-Суна правом на суд Первого поколения. Весь этот год он обдумывал, что будет говорить. А если все пойдет прахом, о своих ошибках он сможет размышлять целую вечность.
Разрушителя можно описать как силу, стремящуюся к разрушению, но это будет слишком примитивно. Лучше считайте его разумным распадом. Не просто хаосом, но стихией, которая все низводит к самым простым формам, обосновывая свои действия разумными — и опасными — доводами.
Разрушитель мог планировать и устраивать заговоры, зная, что если ему и приходится что-то создавать, то лишь для того, чтобы потом разрушить в два раза больше созданного. Такова природа нашего мира: когда мы что-то творим, зачастую по ходу дела что-то другое приходится уничтожить.
8
В первый же день после ухода из Ветитана Эленд и Вин убили сотню горожан. Так, по крайней мере, истолковала случившееся сама Вин.
Она сидела на гнилом пне в центре лагеря, смотрела на солнце, которое опускалось к далекому горизонту, и знала, что сейчас произойдет. Вокруг падал пепел. Надвигался туман.
Когда-то — не так уж давно — туман приходил только ночью. Однако за год, последовавший после смерти Вседержителя, все изменилось. Как будто тысяча лет темноты сделала туман нетерпеливым.
И он стал приходить днем. Иногда надвигался огромными клубящимися волнами, появляясь из ниоткуда и быстро исчезая в никуда. Но чаще туман просто заполнял воздух тысячами призраков, которые кружились и прорастали друг в друга. Он выпускал щупальца и лозой раскидывался в небе. Каждое утро туман исчезал немного позже, а каждый вечер появлялся чуть-чуть раньше. Возможно, еще до конца года он окутает все вокруг и останется навсегда. И самое страшное — с той ночи, когда Вин взяла силу у Источника Вознесения, туман стал убивать.
Два года назад Эленд не поверил Сэйзеду, когда тот пришел в Лютадель с ужасающим рассказом о перепуганных крестьянах и убивающем тумане. Вин также предположила, что Сэйзед ошибается. И сейчас, когда она смотрела на собравшихся на равнине горожан в окружении солдат и колоссов, она бы очень хотела продолжать в это верить.