Мачеха посылает туда родную дочь, но так как та отказывается ухаживать за кобылячьей головой, голова ее съедает (или мачехина дочь влезает не в то ухо и превращается в старуху).
В некоторых вариантах сюжет о кобылячьей голове сочетается с другими аналогичными сюжетами. В сложном полтавском варианте[377] падчерицу в землянке встречает сначала волк, потом медведь, потом кобылячья голова. Девушка выходит замуж за волка-оборотня.
В галицком варианте[378] девушка до первых петухов танцует с кобылячьей головой. Этот вариант отражает влияние сказок, в которых падчерица обманывает лешего. В отдельных вариантах, главным образом, в русских[379], фигурирует человеческая голова. Нет сомнений, что кобылячья голова — это чрезвычайно архаичный магический фетиш, скорей всего тотемистического происхождения. Культ коня и конского черепа, в котором якобы воплощен могущественный дух, играл существенную роль в первобытных обрядах различных народов. Сказка о кобылячьей голове первоначально, несомненно, изображала «посвящение», приобретение духа-помощника.
К сказке о кобылячьей голове сюжетно близка сказка о Морозке, типичная для русского фольклора[380].
Падчерицу посылают в лес, чтобы извести ее. Отвозит ее отец по приказу мачехи (в одном из вариантов — под предлогом выдачи замуж за Морозку). Падчерица хорошо обходится с Морозкой, «ведет умные речи», и он дарит ей богатое приданое. Падчерица возвращается домой как раз в то время, когда по ней справляют поминки.
Мачеха отправляет в лес родную дочь, но та погибает, так как грубо отвечает Морозке[381].
В другой типично великорусской сказке падчерица в лесу играет в жмурки с медведем[382]: отец по приказу жены отвозит свою дочь в лес, в землянку. Туда приходит медведь и предлагает девушке играть в жмурки. Вместо нее бегает с колокольчиком благодарная мышка, которой девушка перед этим дала ложку каши. Медведь одаривает героиню. Родная дочь мачехи отказывает мышке и погибает.
В некоторых сказках[383] в землянку приходит старик. Мышка прячет от него девушку в булавку. В одном варианте[384] медведь женится на падчерице.
Игра в жмурки первоначально могла иметь ритуальное значение. Это было испытание, которому медведь — хозяин леса, подвергал героя. Однако в народной сказке игра в жмурки имеет иной смысл. В этом эпизоде проявляется доброта девушки (мотив благодарной мыши), находчивость, которая помогает ей спастись. Образ медведя здесь в какой-то степени напоминает образ глупого черта. Этот сюжет отражает переход от сказок, в которых падчерица награждается за доброту, к таким, в которых она побеждает демоническое существо хитростью.
В русской сказке о мачехе и падчерице фигурирует и Баба-яга[385]. Несомненно, что это очень древний матриархальный мифический образ, генетически связанный с образом хозяйки леса, царством мертвых и более древними тотемистическими представлениями. Вряд ли можно точно определить его специфику. Ясно, что за Бабой-ягой некогда скрывался древний могущественный дух, что она — обобщение демонических сил, противостоящих сказочному герою.
В одном варианте[386] отец сам решает отвести дочь в лес, чтобы спасти ее. Баба-яга, которая приходит в избушку, дает ей трудные задачи. Но девушка накормила мышку кашей, и та за нее выполнила трудную работу. Родная дочь мачехи бьет мышей скалкой, и Баба-яга убивает ее.
В другом варианте[387] злая мачеха посылает падчерицу к своей сестре за иголкой и ниткой. Сестра мачехи — Баба-яга. По дороге девушка заходит к родной тетке (сестре покойной матери), и та дает ей добрые советы. Баба-яга грозит съесть девушку, если она не справится с заданной работой. Падчерица накормила кота, и он выполнил за нее трудные задачи Бабы-яги. Чудесные предметы кота помогли девушке спастись: они создавали Бабе-яге препятствия на пути. Падчерица перевязала ленточкой березку, подлила масла под ворота, и они дали ей дорогу. Мачехина дочка грубо обошлась с котом, воротами и березкой и погибла.
380
См.: Д. К. Зеленин,
381
Сказка о Морозке родственна чешской сказке о двенадцати месяцах. Там мачеха посылает падчерицу зимой за земляникой, надеясь, что девушка погибнет. Двенадцать месяцев в чешской сказке играют такую же роль, как Морозко в русской сказке.
382
См.: «Живая старина», с. 317–318, 108, Смирнов, № 155а. — Есть изолированные украинские и белорусские варианты.
383
См.: Афанасьев, т. I, № 98; Ончуков, № 100; Соколовы, № 75; Смирнов, № 42; Карнаухова, № 27. — Есть изолированные украинский и белорусский варианты.
385
См.: Афанасьев, т. I, № 102, 103, 113; Карнаухова, № 67; Худяков, т. II, № 52, 53, 60, 69.