Романтический «аладдинизм» и односторонняя апологетика сказочного героя, романтическое искажение народной сказки были впоследствии развенчаны и осмеяны Ибсеном в пьесе «Пер-Гюнт» (в норвежских народных сказках Пер-Гюнт во многом приближается к Иванушке-дурачку).
По мнению Смирнова-Кутачевского, в Иванушке-дурачке преобладает стихийное начало. «Главная черта его — это первобытность и непосредственность как совокупность не тронутых рефлексией жизненных задатков. Иванушка — дитя природы, дитя земли. Он вырос в ее атмосфере, пропитан весь ее духом. Живя все время в деревне, он только одну ее знал, свято, нерушимо чтил. Может быть, Иванушка боготворил свою исконную кормилицу… Наивно-первобытен, прост и прям Иванушка-дурачок на каждом шагу… То же первобытное начало чувствуется и в подчас очень тонкой сметливости. Это своеобразная, не поддающаяся ясному понятию сметливость… художественное вдохновение, интуиция, тайной силой прозрения открывающая неведомое»[470].
Смирнов-Кутачевский указывает далее на «христианские» добродетели Иванушки. Фольклорный персонаж предстает в его изображении как своеобразная карикатура на князя Мышкина: «Благодаря своей простоте и ласковому обращению, Иванушка может легко сходиться со всяким без застенчивости или какой-либо предвзятой мысли. Он сходится и с Идолищем поганым, и с Бабой-ягой, которая ему даже покровительствует, и с разбойниками… он готов даже мирить самих чертей… обидит кого-нибудь, сейчас же просит прощения…»[471]. Смирнов отмечает «нищелюбие» Иванушки, восхваляет его за честность: «Особенно он чуток относительно чужой собственности… Основанием всех нравственных чувств и отношений Иванушки служит религия». Приписывая Иванушке идею о том, что «нет худа без добра», исследователь апеллирует к Достоевскому, видевшему в этой черте «некоторую тайну жизни».
Автор завершает статью мыслью о том, что сказка об Иванушке-дурачке выражает столкновение деревни и города, «критику бесхитростным, но здоровым деревенским умом нового для него нашествия культуры», — «критику идеализмом скептицизма». Эпитет «дурачок» Смирнов объясняет тем, что «культурное начало является активной стороной в сказочном процессе»[472].
Нет надобности доказывать, что подобное толкование фольклорного образа неудовлетворительно. Апологетика Иванушки-дурачка как воплощения крестьянской пассивности в статье Смирнова-Кутачевского созвучна проповеди примирения и непротивления, которую вели философски последователи Достоевского и Толстого.
Давая отпор непротивленчеству, Горький в статье «О дураках и прочем» использовал образ Иванушки-дурачка как принятый символ «мудрости непротивления» и пассивности.
«Любимый герой народных сказок — Иванушка-Дурачок, человек, который терпеливо и покорно переносит все невзгоды жизни, преодолевая их не силою разума и деяния, а покорностью судьбе и терпением. За эту способность сказки награждают его „по щучьему велению“ богатством, покоем, красивой, мудрой женой и даже королевским троном, а действительность, — мы все по себе знаем, что награждает суровая действительность людей излишне терпеливых… Наш сказочный дурачок всегда живет чужой силой, но не потому, что он победил силу и убедил служить ему, — нет, сила помогает дураку только из сострадания к его глупости. Ему служат: „Сивка-бурка вещая каурка“, „конек-горбунок“, „царевна-лягушка“, „Василиса Премудрая“, сам же он в затруднительных случаях, из которых слагается его глупая жизнь, только плачет „горючими слезами“ и жалуется на свои немощи. Он — существо внутренне бессильное, всецело зависимое от случая, всегда ожидающее помощи со стороны, — все равно откуда и от кого, хотя бы от „нечистой силы“… Иванушка-Дурачок создан крестьянской массой, живущей в полной и вечной зависимости от сил природы…»[473].
Значение статьи Горького прежде всего в том, что она дает отпор пассивности и отсталости. В фольклористическом плане (статья не преследовала фольклористические цели, и образ Иванушки приводился как пример) особенно важно указание на пассивность Иванушки-дурачка как на родовую черту героя волшебной сказки, на связь этой пассивности с реальной чертой крестьянства — с крестьянской неподвижностью. Но необходимо отметить, что эта оценка образа Иванушки-дурачка односторонняя, образ рассматривается здесь только в одном аспекте, — только с отрицательной стороны.
В дальнейшем Горький возвращался к образу Иванушки-дурачка и давал ему высокую оценку, отмечал «положительные» стороны его характера и силу художественного обобщения, проявившуюся в его создании. Сложность, двойственность Иванушки-дурачка Горький выразил в термине «иронический», который помогает уяснить эстетическое содержание этого образа.