Сиротка — типичный сказочный герой. В этиологических сказаниях героем был мифический персонаж, воплотивший мечту о торжестве человека над природой. В легендах о духах герой — безличный «один человек», с которым духи сыграли злую шутку или, наоборот, в благодарность за жертву подарили ему какой-либо магический предмет. В сказках о сиротке перед нами вполне «земной» персонаж, именно тот, кто стал социально обездоленным в результате ослабления, распада родовых связей в меланезийской общине.
Все перечисленные моменты отличают сказки о сиротке от мифологического эпоса о культурных героях и от легенд о духах. Демократический социально обездоленный герой — на одном полюсе, духи, компенсирующие его чудесными средствами, — на другом, отношения внутри семейно-родовой группы как источник коллизии — все это свидетельствует о формировании жанра художественной волшебной сказки. Таким образом, в фольклоре гунантуна теме обездоленного сиротки принадлежит ведущая роль.
Образ бедного сиротки встречается в фольклоре не только прибрежных меланезийских племен Новой Британии. К сожалению, произведений народного творчества Меланезии собрано слишком мало, чтобы определить границы распространения и формы развития темы сиротки в меланезийском фольклоре. Очень интересные варианты сказок о сиротке можно найти в фольклоре острова Мота (Банксовы острова). Общественный строй меланезийцев Банксовых островов подробно описан Р. Кодрингтоном и особенно В. Г. Риверсом. Собранные в их работах факты свидетельствуют о распаде материнского рода и укреплении позиций малой семьи.
Риверс пишет: «Связь между человеком и братом его матери очень тесная… Человек обычно проходит инициацию в Суквэ [мужской союз] с помощью дяди с материнской стороны. Непосредственно после рождения ребенка следует определенная церемония с участием дяди. Он является его покровителем во время инициации. Орудия магии передаются по наследству от дяди, после смерти дяди он становится наро (соблюдает табу в пище на некоторое время)… Нет сомнений, что в старое время сын сестры становился наследником дяди и получал всю его собственность… но потом положение сильно изменилось: в настоящее время существуют сложные правила, регулирующие известные уплаты со стороны детей умершего человека детям его сестры; но теперь, если уплата однажды произведена, дети сестры не имеют больше прав на имущество дяди»[22].
Из этой цитаты видно, что в ритуальной сфере роль дяди с материнской стороны сохранилась полностью, а в жизни, в частности в экономических отношениях, происходит известное укрепление связи детей с отцом. Особенно ярко это проявляется в наследовании. Кодрингтон отмечает, что возделанные участки передаются по родовой линии сыну сестры, а новые участки, отвоеванные у леса семейным трудом, — родному сыну.
В рассказе «Кат-Вуруга»[23] герой рождается от женщины, убитой упавшим на нее деревом, и вырастает в лесу. Это популярный в меланезийском фольклоре мотив. Точно так же рождаются герои многих мифов и легенд. Сиротку, живущего в лесу, находит и берет на воспитание брат матери (как этого требует авункулат, т. е. традиционные близкие отношения между племянником и дядей, представителем материнского рода). Однако жены дяди обижают мальчика (как и в сказке из Папаратава), называют его «голова с перхотью». Мальчик уходит в лес и живет там в одиночестве, охотясь на птиц. Однажды жир птицы, которую ел мальчик, попал на землю, и тогда появился довольный «жертвой» дух его отца. При помощи заклинаний он создал для сына деревню, гамаль, сад и т. д. Узнав, что сирота разбогател, дядя делает за него взнос в мужской союз. Юноша устраивает колеколэ (праздник, связанный с вступлением в новый ранг в Суквэ, успехом дела и т. п.). Жены дяди хотят стать женами сироты.
В этом рассказе, как и в рассказах гунантуна, врагами сиротки являются жены дяди, в угоду им дядя не заботится о племяннике. Он вспоминает о нем только тогда, когда сирота разбогател. Обездоленному сиротке помогает дух отца, что указывает на развитие семьи в ущерб роду, на развитие культа предков с отцовской стороны. Развитие семьи и отдаляет племянника от дяди, но он все же остается патроном юноши в мужском «клубе», так как «клубная» жизнь связана с материнским родом. Взнос дяди становится формальным, потому что племянник ему «отдаривает».