В чукотско-эскимосском фольклоре, особенно среди преданий, претендующих на достоверность, выделяются рассказы о невинно гонимых. Это большей частью покинутые дети, которых родители не могут прокормить или от которых хотят избавиться; жена, оставленная, прогнанная мужем, вдова, почти забытая соплеменниками, и, наконец, бедный сиротка и голодная старушка, обижаемые соседями. Е. Хольтвед приводит ряд преданий гренландских эскимосов о невинно гонимых[38]. Оставленные без средств к существованию, дети и женщины либо погибают, либо спасаются, найдя неожиданно пищу или добыв ее при помощи магических заклинаний; девушки находят женихов — добрых духов или могучих охотников. Иногда им оказывает помощь белый медведь, в образе которого скрывается могущественный дух, или они сами превращаются в медведей и мстят обидчикам. Изгнанные отчимом дети превращаются в духов грома и сжигают селение. Рассказы аляскинских эскимосов о жене, которую прогнал муж, приводит Г. Гиммельгебер[39]. В одном варианте покинутую жену с ребенком унесла льдина. Мальчик вырос на льдине и стал силачом. Однажды он с матерью забрел в селение, которое оказалось отцовским; он победил местных силачей — своих братьев — и родители примирились. В другом рассказе старая жена отомстила новой, обварив ее кипятком.
Оригинальные рассказы о невинно гонимых у азиатских эскимосов собраны Е. С. Рубцовой[40]:
Охотник на китов, желая извести двух дочерей, для этого морил их голодом, но мать тайно подкармливала девочек, и они не умирали. Тогда отец посадил их в мешок и бросил в воду. Их прибило к берегу, там они увидели череп великана и вошли в него. В черепе была байдара, которая привезла детей в страну, где их удочерила бездетная старушка.
Девочку и мальчика с острова Св. Лаврентия похитили люди из селения Чаплино. Девочку они продали чукче-оленеводу. Она бежала от него, попала к медведице и жила некоторое время в ее берлоге. Медведица дала девочке свою шкуру; надев ее, девочка напугала «чаплинских». Ночью ей приснилась байдара с острова Св. Лаврентия. Проснувшись, она действительно увидела байдару и вернулась на ней домой. В другой раз девочке приснилась женщина, которая готовила угощение для китового праздника. Женщина дала ей кусок мяса, а наутро девочка нашла на берегу китовую тушу. Потом она вышла замуж и научила мужа привлекать китов.
Подобные рассказы о невинно гонимых есть и в чукотском фольклоре. В частности, у чукчей широко распространен рассказ о прогнанной жене, нашедшей приют у медведицы: двоеженец выгнал старую жену в тундру. Она провела зиму в берлоге медведя, который научил ее магическим путем добывать ценные меха и пищу. Муж вернулся к ней, а младшую жену выгнал. В другом варианте муж покидает жену во время голода и женится на «женщине — горное эхо»; к нему приходит удача в охоте на медведей. Старая жена превратилась в медведицу и убила его[41]. В третьем варианте[42] женщина, оставленная мужем в тундре умирать голодной смертью, привлекает внимание «лунного человека» (или «солнечного человека»). Он женится на ней.
Сказки о прогнанной жене представляют своеобразную «женскую параллель» сказкам о бедном сиротке.
Отметим еще раз, что формирование волшебной сказки в недрах первобытного фольклора сопровождается развитием темы невинно гонимых. Появление темы невинно гонимых знаменует ослабление пронизывающего первобытный фольклор пафоса борьбы с природой и перенесение интереса на взаимоотношения людей. Развитие этой темы необычайно обострило «сопереживание» слушателя сказки. Все рассказы о невинно гонимых в той или иной степени имеют социальный смысл, отражают определенные исторические процессы. Всегда существовали жены, покинутые мужьями, это психологически-бытовая ситуация. Но в родовом обществе при парном браке женщина, поссорившись с мужем, возвращается в свой род вместе с детьми, и никакая голодная смерть в тундре ей не угрожает, особенно в эпоху господства материнского рода (когда муж переходил в род жены). Судьба покинутой жены становится трагичной только в связи с развитием патриархальных тенденций и вытеснением рода семьей. Поэтому коллизия сказки о прогнанной жене имеет общечеловеческий характер, и для появления и существования ее необходимы были определенные социально-исторические условия. Трагизм положения покинутой женщины сказка видит не в психологических переживаниях героини, чувство которой отвергнуто (психологические переживания вообще не изображаются в архаических формах фольклора), а в том, что она оказывается в тяжелом экономическом положении. Лишенная поддержки мужа — охотника-добытчика и родичей, она с детьми обречена на голодную смерть. Общественная мораль предписывает осуждать мужа покинутой женщины. Его эгоистический поступок нарушает первобытно-демократические принципы, поэтому обездоленная женщина в сказке получает чудесную помощь и мстит мужу. Мечта о справедливых отношениях выражается в счастливом финале сказки.
38
См.: Е. Holtved,
39
H. Himmelheber,
42
См.: W. Bogoras,