Социальная коллизия не исчерпывает содержание рассказов о невинно гонимых, не всякий невинно гонимый — социально обездоленный. Напротив, в этих рассказах в самой общей форме выражаются человеческие беды и мечты о счастливой судьбе. Мы хотим показать, как это вечное содержание возникает и развивается в конкретно-исторической форме. Социальная насыщенность и общественная значимость темы объясняют то, что сказки о бедном сиротке, в которых наиболее отчетливо отразился распад родовых отношений, оказались и самыми популярными рассказами о невинно гонимых. Социально-историческая конкретность образа бедного сиротки способствовала наиболее глубокому выражению сочувствия обездоленному, протеста против складывающихся антагонистических отношений в обществе.
Богораз-Тан высказал предположение, что образ сироты генетически восходит к образу бедного тюленчика, о котором рассказывается в чукотской сказке. Тюленчик, сын Ворона, сватается в нескольких селениях, но девушки издеваются над ним, разрезают ему кожу на спине. В финале сказки тюленчик превращается в красавца и женится на той единственной, которая его не отвергла. Сказка о тюленчике восходит к рассказам тотемистического происхождения о браке со зверем (типа чукотского сказания о женихе — китовой голове).
Однако собранный нами материал указывает скорее на то, что сказки о сиротке выросли из бытовых преданий (как и большинство других рассказов о невинно гонимых), и дошедшая до нас редакция рассказа о тюленчике возникла в результате влияния рассказов о невинно гонимых на традиционный сюжет первобытного фольклора.
Перейдем к обзору сказок о бедном сиротке[43]. В фольклоре эскимосов и чукчей (особенно приморских) их очень много. Одни сказки целиком посвящены описанию незаслуженных гонений бедного сиротки и его торжества над недругами, в других рассказах только вначале упоминается, что герой был сиротой, а дальше о его особом униженном состоянии ничего не говорится. Есть сказки с аналогичными сюжетами, где образ сироты отсутствует. Это свидетельствует, возможно, о постепенном проникновении социально-бытовой темы бедного сиротки в широкий круг сюжетов, о частичной циклизации вокруг этого образа формирующейся волшебной сказки.
В некоторых вариантах, записанных у азиатских эскимосов в советское время и вошедших в сборник Рубцовой, отражены изменившиеся условия жизни: сироту не обижают, когда у него нет еды, другие делятся с ним[44]. Но в сказках гренландских и аляскинских эскимосов, записанных Хольтведом и Гиммельгебером примерно в то же время, дурное обращение соплеменников с сироткой описывается детально. Эти факты подтверждают глубокий социальный смысл образа бедного сироты в эскимосском народном творчестве.
Сирота обычно живет с сестрой и старой бабкой. Иногда о нем заботится дед (усыновление сирот дедом и бабкой было у эскимосов частым явлением). Дед, живущий в другом месте, посылает внуку тюленьи туши. Тот долго не догадывается, кто его благодетель[45]. Бабка делает чудесный гарпун мальчику, и он бьет им тюленей в проруби. Сирота угощает мясом только того человека, который однажды пожалел его и дал еды. Все остальные жители поселка умирают от голода. Иногда сироте помогают духи — помощники бабки. Они приносят мясо, пока бабка и внук спят[46]. В рассказе азиатских эскимосов дух воскрешает сироту и наделяет его физической и магической силой, «чтобы быть богатым, чтобы быть бегуном, чтобы быть силачом, чтобы быть шаманом»[47].
В известном эскимосском сказании о бедном сиротке Кагсаксуке[48] описывается его «инициация» духом Амарок. В одном варианте сирота просит человека, разделывающего тушу тюленя, дать ему поесть. Часть мяса сирота съедает, другую — оставляет. Но когда он приходит, чтобы доесть остаток, то не находит мяса: оказывается, его съел незнакомец. Он предлагает Кагсаксуку поиграть камнями. Катая камни, сирота набирается сил. В другом варианте сирота отправляется в горы, в пустынное место, и призывает духа Амарок. Дух бросает Кагсаксука на землю, и из мальчика высыпаются тюленьи косточки, которые мешали ему расти. Амарок преображает сироту в красавца, обладающего необыкновенной силой. «Посвящение» сиротки, формы его контакта с духом соответствуют эскимосским представлениям о посвящении в шаманы.
43
См.: H. Rink,
48
См.: Н. Rink,