Наша точка зрения подтверждается фольклорным материалом. Нарушение эндогамии в сказках различных народов и в рамках самых разнообразных сюжетов изображается как факт отрицательный, приносящий несчастье.
В сказках палеоазиатских и тунгусских народностей Крайнего Севера часто рассказывается о встрече «настоящих людей» с чужим племенем, сопровождающейся обменом женами. Однако новые родственники оказываются людоедами и пытаются убить и съесть своих новых жен[341].
В сказках южноамериканских индейцев мотив нарушения эндогамии связывается с сюжетом о супруге тотемистического происхождения. Так, например, в популярной сказке племени варрау родители убивают сына, который привел в дом женщину-ягуара[342].
Трагические последствия «отдаленного» брака очень ярко обрисованы в сказке африканского племени баронга[343]: юноша не захотел жениться по совету родителей и нашел невесту в далеком селении. Уходя из дома, она взяла с собой священного буйвола, от которого зависела жизнь ее родового поселка. В новом доме буйвол делал за девушку всю работу (как чудесная корова за падчерицу), но был убит ее мужем за то, что поедал бобы в огороде. Напрасно девушка пыталась воскресить буйвола (в заклинаниях она называла его «отец мой, Матланга Валибала»): трижды входил муж, и начавшая было оживать голова буйвола в присутствии «чужого» снова становилась неподвижной. Девушка отнесла с плачем мертвую голову в свое селение. После этого умерли и все жители деревни.
В меланезийских сказках (с Банксовых островов) сироткой пренебрегают соплеменники и прежде всего жены дяди (брата матери мальчика). Жены дяди всегда принадлежат к чужому для сироты роду.
В сказке папуасоязычного племени сулька с полуострова Газель (Меланезия)[344] мачеха обижает пасынка. Подчеркивается, что мачеха «чужая» для него: когда отец просит у сына птичьего мяса, тот отвечает: «Пусть тебе даст твоя жена». Очевидно, что жена отца не принадлежит к классу матерей для сироты.
Сказок о мачехе и падчерице в фольклоре культурно отсталых народов почти нет. Но в нем вырисовывается фон, на котором мог возникнуть образ мачехи. В сказках культурно отсталых народов часто встречается образ ведьмы-иноземки, осуждаются браки с иноплеменниками, нарушение эндогамии.
Мачеха и падчерица, как правило, изображаются принадлежащими к разным родам. Борьба мачехи и падчерицы — это борьба не ведьмы или злой, деспотичной женщины с кроткой и доброй девушкой, а чужих друг другу родов. Мачеха обычно действует с помощью своих родичей — брата или сестры. Падчерица ищет помощи у родной тетки — сестры матери (в поздних, христианизированных вариантах — у крестной матери), но чаще всего — у родной матери, помогающей детям и после смерти, а также у фантастических сил материнского рода. Во многих сказках падчерице помогает чудесное животное — корова, коза, кот и т. п. Иногда это превращенная мать или священное тотемное животное. Падчерица не ест мяса священной коровы и с почетом хоронит ее кости. Таким священным тотемным животным был буйвол Матланга Валибала в сказке баронга. Муж героини убил буйвола, так как не знал, что это священное тотемное животное, но самое неведение свидетельствует о том, что они с женой принадлежали к разным племенам или чуждым друг другу родам. Мачеха в сказках упорно добивается смерти священного животного, помогающего падчерице, именно потому, что оно — воплощение враждебного ей материнского рода падчерицы.
В сказках из останков тотемного животного часто вырастает чудесный сад или чудесное дерево, плоды которого может сорвать только падчерица. Дочерям мачехи они недоступны.
В некоторых сказках падчерице помогают не чудесные животные, а чудесные предметы, обычно найденные на могиле матери или подаренные девушке умирающей матерью: красивое платье или изящные туфельки, в которых падчерица-Золушка является на пир или бал и пленяет принца, а иногда и загадочные предметы. Особый интерес представляют куколки, которые должны помогать падчерице так же, как священное животное, и которых нужно кормить. Таких куколок получает от покойной матери Василиса Прекрасная в известной русской сказке (№ 480 F по указателю Андреева).
«Когда мать скончалась, девочке было восемь лет. Умирая, купчиха призвала к себе дочку, вынула из-под одеяла куклу, отдала ей и сказала: „Слушайся, Василисушка! Помни и исполни последние мои слова. Я умираю и вместе с родительским благословением оставляю тебе вот эту куклу; береги ее всегда при себе и никому не показывай; а приключится тебе какое горе, дай ей поесть и спроси у нее совета. Покушает она и скажет тебе, чем помочь несчастью“. Затем мать поцеловала дочку и умерла»[345].
341
См., например: Г. М. Василевич,
343
См.: C. Meinhof,