- Да уж, лучше Белый лотос, - согласился Намджун. – Кто-то из наших говорил, что встречал в Китае одного из этих возрождённых фанатиков, странный и религиозный отморозок оказался.
- Да, Чонгук набил ему морду за то, что тот заманивал в секту несколько девиц, промывая им мозги и вытягивая из них деньги. Тот, улыбаясь, кричал «Белый лотос зацветёт везде!» и не умел драться вовсе, из-за чего Чонгук послал его на все четыре стороны с несколькими растяжениями и переломами.
- Надо было из него выбить что-нибудь дельное…
- Да кто же тогда знал, что снова всплывёт этот Белый лотос? Если они всего лишь религиозная община – это не наша компетенция, Рэпмон, все люди вольны веровать в то, во что хотят, свобода совести, демократия. Мы не диктаторы. Но если Белый лотос ещё и торгует наркотиками – это совсем иное. Тогда это уже абсолютно наши клиенты.
- М-да, - протянул Намджун, представляя безумных фанатиков, которые налаживают нелегальный бизнес во славу Будды или Лао-цзы, а Белый лотос всегда был именно буддийско-даосской сектой. С чем снова придётся столкнуться золотым? Только казалось, что они вычистили Сеул от всякой грязи и пакости, как снова нечистая какая-то объявилась!
Хана покричала с кухни, сообщая Хоупу о том, что суп нагрелся, и молодым людям пришлось завершить свои секретные переговоры. Снова лавирование между жизнями героев и простых обывателей заставляло умело переключаться с одной темы на другую, и когда Намджун с Хосоком уселись за стол, то обсуждение остановилось на неудачах Намджуна на любовном фронте.
Но Белый лотос завладел мыслями Рэпмона в понедельник, когда он, сидя в своём кабинете, стал ради интереса искать о нём общедоступную информацию в интернете. Там всё сводилось к тому, что в 1901 году данная секта, организовавшая Ихэтуаньское восстание в Китае, заявила о себе последний раз, после чего сошла на нет, пропала. Да и вообще, как таковой цельной организации никогда не существовало, к Белому лотосу относилось несколько школ, не всегда проповедующих именно в буддийском ключе, порой там изучались мистические тексты любой религии, однако именно в годы восстания она противостояла христианству, стараясь истреблять неродную, западную веру, пришедшую вместе с ненавистными иностранцами, которые грабили и делили между собой страну. Читая те или иные статьи, Намджун всё больше сомневался в том, что Белый лотос воскрес и представлял собой что-то серьёзное. Боксерское восстание*** прославилось необычайно способными бойцами, удивительными людьми, практиками йоги такого уровня, что в них, по некоторым свидетельствам, застревали пули, не причиняя им вреда, хотя по большей части это был обман и внушение восставшим, чтобы они не боялись сражаться в первых рядах. Но Белый лотос прежних времён, когда был сектой и ересью, всё равно был и школой боевых искусств тоже. А если учитывать рассказ Хоупа об избитом Чонгуком проповеднике, который не умел драться, то как-то это всё не вяжется с настоящим образом мифического Байлянь-цзяо****. Намджун, закипая от догадок и теряясь в них, начал понимать, почему все бандиты, да и спецслужбы тоже, так не любили золотых: безумно действует на нервы то, что невозможно понять, поймать, о чём ничего не узнать, на что невозможно выйти. Его глубокие и путаные рассуждения были прерваны звонком.
- Алло? – продолжая читать на экране познавательные сайты, поднял он.
- Валар моргулис! – раздался знакомый и бодрый голос Чонён.
- Валар дохаэрис, молодёжь! – улыбнулся Рэпмон, отвлекаясь на беседу.
- Как поживаете?
- Да ничего, без изменений. Ну, в смысле, с тех пор, как случайно украл у вас Чжихё на ночь. Расстался я со своей девушкой, - вздохнул грустно мужчина.
- И правильно. Не стоит встречаться с теми, кто целуется с другими.
- Ты категоричная. Это юношеский максимализм.
- Это порядочность, господин Намджун, а уступчивость зрелости ведёт к разврату и неразборчивости.
- Ты опять меня уделываешь в логике, - засмеялся он.
- Хотите снова в дженгу ещё уделаю? Приезжайте в гости.
- Сегодня?
- Ага.
- Ну… - Намджун сразу же перевёл взор на календарь, как будто ему это что-то давало, или там были стикеры с подсказками. Ничего там не было, кроме дат, поэтому пришлось опустить взгляд ниже, на лежавший блокнот с расписанием дел. Но он и без этого знал, что сегодня после работы ничем не занят. – Дай подумать… Вы все дома? Я никому не помешаю? – Вспомнив Чжихё, сразу же представшей перед ним в мыслях в обтягивающем платье, он ощутил неловкость и внутренний барьер, мешающий моментально согласиться на приглашение.
- Нет, ну что вы! Приезжайте, а то я давно вас не видела.
- Ладно, уговорила, загляну. Захватить что-нибудь на ужин? Пиццу, суши, пирожные?
- Чжихё с работы захватите. А то эту мамзель час ждать придётся. – Намджун засмеялся.
- Договорились, захвачу мамзель.
- Пиццу тоже можете, если вам нетрудно. – Только Чонён умела вот так, прямо, но без наглости, запросто и без обид изложить всё, что хотела, попросить о чём-то, озвучить все свои идеи и при этом выглядеть приятно. Намджун до сих пор дивился, как это она при первой же встрече умудрилась его немного напрячь и шокировать, когда была такой беззлобной и замечательной девчонкой?
Завершив свои дела, он увидел, что время близится к закрытию торгового центра, а дотуда ещё доехать надо было! Скорее застегнув пиджак на две пуговицы, покинув кабинет, попрощавшись с секретаршей и пройдя до лифта, Намджун спустился на стоянку, расстегнул эти две пуговицы, чтобы удобнее было за рулём, и поехал за Чжихё. Пообещав младшей Пак подвезти её сестру, он невольно обрёк себя на встречу с глазу на глаз с главным бухгалтером. Сразу зачесалась шея, слегка вспотели ладони, но отступать было некуда, раз обещал – заедет, только откуда такое волнение? Мужчина, который уже дюжину лет посещает проституток без малейшего смущения, почему-то трепещет перед рядовым столкновением со своей же собственной сотрудницей, подчинённой! Откуда это взялось? Между ними же ничего не было (кроме его эротических фантазий), так откуда неловкость? Рэпмон включил погромче свой любимый рэп и, подпевая негромко, доехал до места назначения, стараясь расслабиться. Получилось не очень.
Выйдя из машины, он поспешил к служебному входу и, хотя гололёда давно не было, споткнулся о резиновый коврик, чуть не упав вперёд носом, но успел ухватиться за ручку двери, слегка повиснув на ней. Дверь вместе с ним открылась и, уже поняв, что устоял, Намджун выпрямился, одёргивая галстук.
- Ёб вашу мать! – прошептал он громко под нос, и заметил, что по лестнице, ему навстречу, спускается Чжихё. Температура уже позволяла ходить без верхней одежды, и на ней была только узкая рабочая юбка и белая блузка. Осознание, что она услышала, как он выругался, что увидела его нерасторопность и неуклюжесть, бросило его в жар, а при учёте того возбуждения, которое вызывала в нём её фигура, температура тела Намджуна намекнула, что он бы сейчас с радостью остался без одежды вообще. – Привет! Прости, что сматерился…
- Не ушиблись? – дошла до самого низа лестницы Чжихё и остановилась.
- Мы же договаривались! Просто «Намджун», вокруг же никого нет.
- Да, прости… - удержалась она от «те» на конце, поправляя воротничок на блузке.
- Чонён предупредила тебя, что я заеду? Я задержался немного, кажется.
- Да, она сказала, но зачем она это придумала? Создаёт вам лишние хлопоты.
- Тебе, - поправил снова Намджун, ища куда пристроить ладони; карманы пиджака высоко, приходится сгибать локти, карманы на брюках отсутствуют, неудачную модель надел сегодня. Упереть в бока! По-деловому.
- Да, - кивнула девушка.
- Никаких хлопот, думаешь, мне трудно прокатиться десять километров? Я люблю кататься. Даже без цели.
- Я всё равно могла добраться сама. Это некрасиво со стороны Чонён, или она по-прежнему думает, что мне положено какое-то возмещение морального ущерба за увольнение? Какая глупость…