Но, познав желаний свершенье,
Одержав победу в сраженье,
Подошел к царевне Заса,
Грозной рати мощь и краса,
Небожитель Западной части.
Посадил он Сэсэг-Ногон
На коня ястребиной масти,
И быстрее ветра и вести
Он с прекрасной царевной вместе
Поскакал к родной стороне
На своем крепконогом коне.
Победители в трудной войне,
Небожители Западной части,
Что изведали бранное счастье,
Поздравляя друг друга по праву,
Поскакали в родную державу.
Перевоплощение Атай-Улана на земле
Свой клинок Хан-Хурмас прославил —
Он противника обезглавил,
И отрубленная голова
Властелина Атай-Улана
Начала ворочать сперва
Тридцать раз глазами-белками.
То ль жива она, то ль мертва?
Из ноздрей вырывалось пламя,
И покрылись уста его пеной,
И саженную косу его
Развевали ветры вселенной.
Эту круглую голову черную,
Что познала участь позорную,
Пнул ногой властелин Хурмас,
И она покатилась тотчас
С гор скалистых к просторной пустыне
И повисла как раз посредине
Между небом и твердой землей.
Был таков удел ее злой:
Не под силу ей на небо двинуться
И на землю не может низринуться.
Превратилась она в чудовище
По прозванью Архан-Шудхэр,
Что повсюду ищет становище
И все время исходит слюной:
Проглотить хочет солнце с луной.
Хан-Хурмас рукою своею
Отсекает от тела шею,
Поднимает ее на клинок,
И кидает без сострадания
Он опорный ее позвонок
На седьмое дно мироздания.
На земле, в стороне восточной,
Далеко от воды проточной,
Где неведомы ловля, охота,
На урочище Хонин-Хото,
В землях, вывернутых наизнанку,
Где ветра шумят, спозаранку,
Где река ниспадает с отрога,
Через три пробиваясь порога,
Где бестравье и суховеи
На просторе главенствуют диком,—
Позвонок богатырской шеи
Стал шулмусом огненноликим,
По прозванью Гал-Нурман-хан.
На его широкой груди
Было сорок раз по сто глаз,
Было десять по тысяче раз
Завидущих глаз позади,
На спине, повествует сказ.
А на лысой его голове
Был один-единственный глаз.
Так пылал воинственный глаз,
Будто злая звезда зажглась.
Был во рту один только клык.
Гал-Нурман, в превращеньях велик,
Стал причиной мук и мытарств,
Стал началом всех непотребств.
Он две тысячи ведал коварств,
Три и тысячу ведал волшебств.
Силой рук все сворачивать мог
И ломать мощной силою ног.
Говорят: на земле возродясь,
Чародейством жестоким гордясь,
Он поклялся в кромешной темени:
«Чуть позднее позднего времени,
При слиянии двух времен,
Я устрою погибель племен!»
Хан-Хурмас, дыша горячо,
Довершал богатырское дело.
Руку правую по плечо
Он отсек от безгласного тела,
И Улана руку недвижную
Ниспроверг он на землю нижнюю.
Ожила рука на земле,
На горе, на Сумбэр-скале,
Стала тигром рука врага,
По прозванию Орголи,
Подчинилась тигру тайга
Всей далекой, полночной земли,
И была страшна его власть.
Как раскроет алчную пасть,
Так проглотит он все живое.
Лезут в пасть деревья тайги —
От корней до зеленой хвои.
Хан-Хурмас не кончил еще
Богатырского, грозного дела.
Руку левую по плечо
Он отсек от безгласного тела,
И отрубленная рука
Сквозь прозрачные облака
На холмистую землю слетела.
И, покинув небесную твердь,
На земле, где гора высока,
Где с рожденьем встречается смерть,
Та отрубленная рука
Превратилась в чудовище злое
По прозванью Шэрэм-Мината.
Это чудище, злобой богато,
Весь людской ненавидело род.
У того чудовища злого
Был большой, трехсаженный рот,
Был язык ровно в пять четвертей,
Пожирало оно детей,
С каждым днем становясь лютей.