Пациент. Подождите минутку… Он встает. Он направляется в мою сторону. Я чувствую возбуждение; я надеюсь, что он заговорит со мной. Я чувствую, как кровь приливает к лицу. Теперь он проходит мимо меня. Я чувствую разочарование.
Такой была эта небольшая травмирующая сцена для пациента. Возбуждение, которое было мобилизовано, когда появился босс, не нашло себе подходящего выражения, и позитивный катексис по отношению к боссу («я надеюсь, что он поговорит со мной») превращается в негативный – по отношению к сопернику пациента. Этот негативный катексис, как позже выясняется, в действительности направлен против проекций пациента, будучи связан с переживанием и удовлетворением его собственных нужд.
Поначалу пациенту может быть довольно трудно работать с техникой челночного движения, обнаруживая недостающие абстракции. Но со временем это становится все легче и приносит значительные результаты. Некоторые пациенты, например, никогда не слушают; другим нечего сказать о своих эмоциях; третьи не умеют выражать себя в словах, а четвертые вообще не располагают какими бы то ни было средствами самовыражения. Рассмотрим несколько более подробно теоретически простейшую проблему – неспособность к самовыражению.
Возьмем, например, относительно преуспевающего мужчину среднего возраста, который, по-видимому, нуждается в возможности пожаловаться на свою жизнь. Он начинает с того, что бесконечно жалуется терапевту на свою жену, своих детей, подчиненных, соперников и пр. Но мы не даем ему продолжать это косвенное выражение. Мы просим его либо визуализировать себя в разговоре с ними, либо психодраматически говорить с терапевтом, как будто он –обижающая его жена, дети или кто-то еще.
При этом мы объясняемому, что у него нет необходимости любой ценой добиться успеха; он не должен прерывать себя. Мы объясняем, что подобные эксперименты выполняются для того, чтобы он в большей степени сознавал, каким образом он сам себе препятствует. Мы предлагаем ему сделать явными заблокированные области, перевести запрещение (repressions) в выражение (expressions).
В таком случае у нас складываются три позиции, между которыми нужно осуществлять челночное движение: жалобы пациента (манипулирование терапевтом в поисках опоры), его неадекватное самовыражение (что свидетельствует о недостатке контакта и неумении опираться на себя) и его запреты (которые являются самопрерываниями). Вот что может при этом происходить.
Пациент. Моя жена совершенно меня не уважает (это жалоба, один из способов манипулировать внешним миром, чтобы получить от него поддержку, которой пациент не может предоставить себе сам).
Терапевт: Можете ли вы представить себе, что говорите это ей в лицо? (Мы предлагаем ему не обращаться к нам за поддержкой, а выразить себя непосредственно.)
Пациент: Нет, не могу. Она прерывает меня, как только я открываю рот. (Снова жалоба.)
Терапевт: Можете вы сказать ей это? (Снова предложение высказаться непосредственно.)
Пациент: Да. «Ты никогда не даешь мне ничего сказать». (Это все еще жалоба, но по крайней мере она направлена непосредственно по адресу. Терапевт замечает, что мягкий голос, которым это произносится, противоречит смыслу слов.)
Терапевт: Слышите ли вы свой голос? (Здесь мы переходим от жалобы к указанию на неадекватные средства самовыражения.)
Пациент: Да; похоже, что этот звучит довольно слабо. (Прерывание себя)
Терапевт: Можете ли вы приказать что-нибудь, чтобы фраза начиналась словами «ты должна»? (Иными словами, терапевт предлагает пациенту выразить себя просто, непосредственно и адекватно.) Пациент: Нет, не могу.
Терапевт: Что вы сейчас чувствуете? (Теперь мы переходим к ощущениям, сопровождающим действия пациента.)
Пациент: У меня колотится сердце. Я испытываю тревогу.
Терапевт: Можете ли вы сказать это вашей жене?
Пациент: Нет. Но я начинаю злиться. Мне хочется сказать: «Заткнись, наконец.» (Сейчас мы имеем нечто большее, чем жалоба, прерывание себя и невыразительность. Мы получили косвенное самовыражение.)
Терапевт: Скажите это ей.
Пациент (кричит): Заткнись! Заткнись! ЗАТКНИСЬ, НАКОНЕЦ! Бога ради, дай мне вставить словечко!!! (Взрыв самовыражения)
Терапевт ничего не говорит, потому что теперь пациент сам нашел путь– Скоро он скажет: «Нет, я не могу сказать ей „заткнись“, но теперь я могу представить себе, что прерву ее». И он начинает разыгрывать прерывание: «Пожалуйста, дай и мне что-нибудь сказать!»
Как далеко можем мы дать зайти этому отыгрыванию? Ведь отыгрывание своих невротических тенденций часто болезненно для пациента. Фрейд предупреждал относительно опасности отыгрывания в повседневной жизни, вне терапевтического кабинета. Он стремился к тому, чтобы пациент поддерживал в себе представление о той невротической тенденции, которую стремится отыгрывать.
Наш подход несколько иной. Мы стремимся к тому, чтобы пациент в терапевтическом кабинете сознавал значение того, что он делает. И мы полагаем, что он может достичь этого сознавания посредством отыгрывания, – в терапии, на уровне фантазии, – того, что требует завершения. Это, фактически, фундаментальное представление гештальт-терапии.
Пациент чувствует себя вынужденным повторять все, что он не может привести к удовлетворительному завершению. Эти повторения – его незавершенные дела. Но таким образом он не может прийти к творческому завершению, поскольку привносит в свои отыгрывания вместе с повторениями и свои прерывания. Таким образом, если он отыгрывает свои невротические тенденции во вне-терапевтической жизни, мы просим его, во время сессии, намеренно повторить в фантазии то, что он делал в действительности. Так мы можем обнаружить момент, когда он прерывает поток переживания и тем самым не дает себе прийти к творческому разрешению.
Давайте возьмем пример, почти прямо противоположный предыдущему. Пациент испытывает трудности в отношениях с женой, очевидно связанные с тем, что он в повседневной жизни отыгрывает свои невротические тенденции. По мере продвижения терапии он все больше сознает, что есть многое, что он хотел бы сказать жене, но не говорит, потому что это может ее обидеть. Прерывая непосредственное выражение, он зато ведет себя косвенно-садистическим образом: постоянно опаздывает к обеду, игнорирует ее, вообще ведет себя намеренно раздражающе.