Уникальность Гештальт-терапии состоит не в молекулярном уровне элементов технических компонентов и не в молекулярности отношения, но в межличностном уровне, где отношение придает форму техническому материалу и порождает новый синтез из предоставляющихся возможностей.
Гештальт-терапия на уровне техники является прежде всего синтезом. То, что для нее типично, является особенной «штучкой» для старых форм, характер и содержание техники в контексте других - в ограниченности действий терапевта по отношению к пациентам, где особое внимание направлено на само явление, а не на его формулировку.
Практическая Гештальт-терапия является синтезом приемов, поскольку не ориентирована на технику. Синтез существует лишь в тех пределах, где различные части могут быть выкристаллизованы вокруг единого центра. Центр, в данном случае соединяющий воедино на удивление разнообразные ресурсы, выходит за рамки приемов, о которых мы говорили раньше как об актуальности-осознанности-ответственности.
Перлс в своей практике постоянно расширял свой репертуар любыми возможностями, способствующими его целям сделать пациента более осознанным и ответственным. Он адаптировал, занимал, комбинировал и никогда не переставал изобретать приемы, не осознанно, но по наитию самой жизни.
Из свободной ассоциации он выделил идею о поддержке осознанности, хотя перенес акцент от содержания к форме; от Райха он взял понимание защиты как моторного действия и воспринял значение выражения; из «тирании обязанностей» Карен Хорни он вывел со временем олицетворение своего «волчка»; из психологической драматургии - обыгрывание конфликтов; из даанетики - прокручивание травматических эпизодов и прием повторения предложений; из Дзен Буддизма - правило минимизации интеллектуализма и так далее.
Однако ни в коей мере мы не склонны считать Гештальт-терапию некоей композицией подходов или попросту эклектичным подходом. Точно также мы не воспринимаем музыку Баха композицией из предшествующих итальянских, немецких или французских стилей (хотя в некотором смысле так оно и есть), но нас поражает уникальность этого синтеза, а не узнавание его компонентов, поэтому новое здание Гештальт-терапии впечатляет больше, чем старые его кирпичики.
В главе 4 я покажу, как особое отношение - концентрация на настоящем - скрепило несколько кирпичиков в здании Гештальт-терапии: это упражнение «континуума осознанности». Здесь переживание «бытия в настоящем» послужило зернышком, которое Перлс нашел не в какой-
нибудь форме психотерапии, но в собственном осознании (в частности, в личных переживаниях, которые он называл «сатори»). Так вот, это зернышко, которое в историческом прошлом имело форму медитации, Перлс посадил в знакомую ему почву - в свободную ассоциацию - и обнаружил, что для озаренных глаз это явилось свободной диссоциацией, где чего-то не хватало. А не хватало в данном случае очевидного.
Я исследовал концентрацию на настоящем как идеал (аспект хорошей жизни), который предлагается терапевтом пациенту в качестве объемистого предписания, в котором тот тренируется посредством особой техники. То же самое можно сказать о любом аспекте тройственного идеала Гештальт-терапии: актуальности-осознанности-ответственности.
Практически любая техника в Гештальт-терапии может рассматриваться как особое выражение обширного предписания: «осознавай». Данное предписание, в свою очередь, является выражением взглядов терапевта и его переживаний, которые могут быть действительно стоящими только вместе с осознанием, свет же осознания - это все, что нам требуется, чтобы выбраться из наших трудностей, чтобы увидеть всю глупость наших конфликтов, чтобы освободиться от фантазий, причиняющих нам беспокойство.
Точно так же можно рассматривать практически любую технику в Гештальт-терапии как особую кристаллизацию предписания: «Будь ответственным, ощути себя владыкой своих поступков, ощути себя.» Это предписание, в свою очередь, является выражением убеждений терапевта - основанных на опыте - что только когда мы есть то, что мы есть, только тогда можно сказать, что мы живем, что если только мы начнем быть самими собой - или признаем, что мы уже такие - только тогда мы обретем большее удовлетворение, чем от любого простого желания.
Сказать, что целью Гештальт-терапии является пробуждение осознанности, чувства актуальности и ответственности, все равно, что заявить, что ее целью является способность переживать.
Мы все время что-то «переживаем», но в то же время контакт с переживаниями очень слабый, он лишь наполовину пробужден к действительности. В этом смысле можно сказать, что мы переживаем не взаправду.
Для гешталиста верное переживание уже само по себе является лечащим или корректирующим. Момент пробуждения - момент контакта с действительностью - является тем, что покажет нам истинное лицо фантомов наших грез. Это также момент тренировки в ощущении: здесь мы можем, например, научиться тому, что нет такого, чего стоило бы бояться, или что награда за то, что ты живешь, превосходит боль и потери, которые мы хотели бы избежать в наших снах.
Жажда ощущений есть часть всей жизни. Чаще всего она принимает формы желаний идти все дальше и дальше в ощущениях, не обращая внимания на те, что под рукой. Стремление к большему подменяет требование к глубине, которая могла бы стать нашим естественным режимом контакта с миром, если бы мы не были столь равнодушны к ней. Интуитивный поиск этой глубины или полноты осознания дан нам от рождения, но, потерпев в нем неудачу, мы ищем ему замены в окружающих нас стимуляторах: в насыщенной специями еде, в скалолазании, в скоростной езде на спортивных автомобилях, в соревнованиях, трагедиях на киноэкране.
Подход же Гештальт-терапии прямо противоположен. Переживание обретается не стимуляцией, а повышенной чувствительностью. Гешталист видит «пробуждение» в виде окружающей поддержки, не обязательной тому, кто «пробуждается» в себе, т.е. обращается к своим чувствам.
Техника Гештальт-терапии может послужить для возвращения пациента к контакту с его ощущениями двумя способами. Первый заключается в том, чтобы перестать избегать, не прикрывать переживания. Другой состоит в наделении нас энергией, чтобы мириться с содержанием осознанности в форме интенсифицированного внимания или осознанного преувеличения. Хотя оба эти подхода неразделимы, т.е. суппрессивную и экспрессивную техники можно представить как правую и левую руки психотерапевта, я поговорю о них по отдельности.
Глава четвертая. Суппрессивная Техника
«Вы когда-нибудь участвовали в том, что происходит в групповой терапии? Каждый мечет свое мнение на жертву, все интерпретируют всех. Аргументы, словесный пинг-понг, в лучшем случае это атака типа: «Вы, мой дорогой,- прожектер,» в худшем - плаксивое представление: «Ах, я несчастный». Так какого же роста вы ожидаете в подобных клубах по самоусовершенствованию?»
Фриц Перлс
Первым необходимым условием для ощущения того, что мы потенциально можем ощутить - это перестать заниматься посторонним. Наши действия, далекие от восприятия и выражения, настолько нас перегружают, что мы вряд ли способны уделить внимание тому, в чем мы в данный момент живем. Если бы мы только смогли перестать играть в свои привычные игры, то обнаружили бы, что ощущения - это не то, что нужно искать, а наоборот, их невозможно избежать. Как мы говорили раньше, мы и в самом деле все время что-то ощущаем, но на уровне просто касания, который мы никак не идентифицируем. Наши глаза видят, мы же сами - нет. Грезы напоминают, что мы не осознаем увиденное, заявляют, что «они» знают, а «мы» - нет.
Чтобы ощущать, мы должны присутствовать, быть здесь и сейчас. Мы не можем «ощущать» (а только воображать) то, что уже прошло и чего нет. Реальность, она всегда сейчас. Даже в воспоминаниях - здесь реальностью является наш теперешний акт воспоминания, наше желание вспомнить, наше реагирование, здесь и сейчас, на воспоминания.