«Я двигаю руку так… а теперь ко мне пришла мысль, что…»
«Мысль»пришла«к вам?»
«У меня появилась мысль».
«Т.е. у вас она есть!»
«Я думаю. Да. Я думаю, что я слишком часто говорю не прямо о себе, а пользуюсь заменителем, "этим", и очень хорошо, что я заметил это в себе, теперь это будет по-другому».
«Это будет?»
«Все будет по-другому. И за это я благодарен».
«За это?»
«За вашу идею об этом».
«Мою идею».
«Я чувствую благодарность к вам».
Перлс первым предложил использовать «Я» вместо «Это» в работе «Сильное желание Эго и Агрессия», он придавал большое значение этой, казалось бы, банальной детали языка. Перлс говорит: «Каждый раз, когда вы применяете точное словесное соответствие языка Эго, вы самовыражаетесь, вы помогаете развитию своей личности». Я отношусь к этому принципу как к особой поддержке, подпорке, ценность которой предопределена уместностью ее использования в определенный момент. Многие терапевты делают упор на какие-то слова, от которых мало толку из-за неуместности их употребления. Лично я готов пропустить несколько «Это», если просьба о замене слова прервет экспрессию, нарушит концентрацию на образе, отвлечет пациента от идентификации с представляемым характером и т.д.
Избегание «Я» не всегда параллельно вводимому «Это». Например:
П.: Мы все взвинчены. Не уверены. Не уверен, что всем нравится, что здесь происходит.
Другой П.: Говори за себя.
П.: Ну, я взвинчен…
В данном случае «Мы» служит лесом, скрывающим отдельное дерево, влекущем нежелание принять ответственность за переживание. Еще одним экраном является «кое-кто».
«Кое-кому это будет нелегко».
«Кое-кому?»
«Мне трудно выразить себя перед всеми».
Безличные утверждения также встречаются часто и имеют вид «научности».
П.: Вижу, что на меня смотрят… Замечают, как
потеют мои руки… Как дрожит мой голос.
Страшно… Т.: Вы говорите, как сторонний наблюдатель:
«Смотрят, страшно». Вы же говорите: «Я боюсь». П.: Да, это верно. Именно этого я и хочу больше всего,
чтобы совладать с собой и сказать «Я».
Б. Ретрофлексия
Примером ненаправленности, с которой постоянно борется Гештальт-терапия, является ретрофлекция: перенаправленность импульса таким образом, что вместо направления на объект импульс возвращается к субъекту.
Перлс назвал ретрофлекцией поведение, при котором индивид «делает себе то, что он должен был бы делать или пытаться делать по отношению к другим людям или предметам». Вместо направления своей энергии на действия в отношении окружающих, которые удовлетворили бы его нужды, индивид «перенаправляет свою активность обратно в себя и заменяет собой окружение, сам становясь целью своего поведения». Здесь он разламывает свою личность на «производителя» и «производное».
Ретрофлекция является следствием окружающих препятствий при выражении импульса, она приводит к активной сдержанности экспрессии. Сдерживаясь, индивид направляет на себя то, что обычно направляется на него окружением (самопроецируется), и использует при этом всю энергию своих собственных импульсов (ретрофлекти-рует).
Ретрофлекция, по Перлсу, может быть вполне функциональна: «Не тешьте себя мыслью, что то, что мы используем, годится для всех, без всякой доработки, что оно освободит нас от сдержанности! Ведь сдержанность иногда бывает просто необходима, порой от нее зависит сама жизнь - попробуйте не сдержать дыхания под водой. Главным является вопрос правомерности рациональной основы у пациента сдерживать свое поведение в определенных обстоятельствах».
Между тем, многие ретрофлекции дисфункциональны и бессознательны. По Перлсу, репрессия является «забытой» ретрофлекштей.
Думаю, что концепция ретрофлекции особую ценность представляет для психотерапевта, поскольку привлекает его внимание к активному аспекту репрессии и сдержанности. Как говорил Перлс, «Психоанализ выделяет оздоровление сознания, освобождение его от репрессивного, т.е. от блокированных импульсов. Мы же эмфатируем освобождение сознания от блокировок, выделяем чувства, с которыми что-то делается и то, как это делается. Когда индивид открывает свое ретрофлекторное действие и опять получает возможность контролировать его, блокированный импульс высвобождается автоматически. Замечательным преимуществом работы с ретрофлективной частью личности - активно репрессирующего субъекта - является то, что так гораздо легче достичь осознанности; переживания - непосредственны и не зависят от надуманных интерпретаций».
Содержание ретрофлекции может варьироваться: это ненависть к себе, жалость к себе, алчность и др. Даже интроспекция, как считает Перлс, имеет ретрофлективную основу: «Форма ретрофлекции настолько универсальна в нашей культуре, что большая часть психологической литературы принимает как само собой разумеющееся, что любая попытка увеличить самосознание должна обязательно состоять из интроспекции… Наблюдатель отделяется от наблюдаемого, и пока это разделение не залечено, индивид не в состоянии полностью реализовать самосознание, которое не интроспектировано, он не может существовать как целое.
Ранее мы сравнивали настоящую осознанность с жаром, получаемым от горения угля от самовозгорания, а интроспекцию - с направлением луча прожектора на объект и рассматриванием поверхности объекта посредством отраженных лучей». Я думаю, что наиболее обычным типом ретрофлекции, с которым мы имеем дело в психотерапии, является ретрофлекция агрессии. Подобно тому, как агрессия по отношению к другим может быть проекцией агрессии к себе, самоагрессия может также быть ретрофлекцией импульса, изначально адресованного другому. Таким образом, индивид может превратить обиду в самообвинения и вину, сарказм в чувство смешного, ненависть в чувство неимения права на существование и др. В целом, ретрофлекция агрессии становится депрессией, как давным-давно установлено психоанализом.
Возможность, что чувства индивида по отношению к самому себе представляют случай ретрофлекции, в Гештальт-терапии проверяется не через интерпретацию, а через эксперимент. Когда индивид направляем на причинение другому того, что он делает себе, он может обнаружить, что это как раз то, что ему хотелось. Если так, то это будет означать, что он обрел непосредственность экспрессии.
Дальнейший реверс ретрофлекции часто сопряжен с известной долей волнения, стыда или вины; когда же ретрофлекция полностью исчерпана, это может привести к социально неадекватному или ребячливому поведению. Тем не менее, вот один из примеров, когда обыгрывание может стать кратчайшим путем к пониманию того, что репрессировано и что перенаправляет импульс. Перлс, Хефферлайн и Гудман приводят следующее:
Верующий, разочаровавшийся в Боге из-за своих неудач, бьет себя в грудь и рвет на себе волосы. Подобная самоагрессия, безусловно, являющаяся ретрофлекцией, тем не менее является агрессией и дает некоторое удовлетворение ретрофлективной части личности. Это грубая, примитивная, безразличная агрессия - ретрофлективная вспышка детского поведения, однако подвергшаяся нападению часть личности остается и позволяет совершаться нападению. Самоагрессия должна быть уверена, что у нее есть жертва. Редкий реверс такой ретрофлекции значил бы, что индивид таким же архаичным образом не нападет на других. В нем будет расти такая же ошеломляющая контрагрессия, которая привела его ранее к ретрофлекции. Вот лишь некоторое представление о том, что делает даже воображаемый реверс ретрофлекции столь ужасным. Вывод напрашивается сам: изменение может быть выполнено лишь легкими касаниями, которые постепенно будут менять всю ситуацию.
Для начала можно найти и принять факт, что «это в тебе есть». Индивид может осознать эмоции ретрофлективной части его личности - примечательно жестокую радость в наказании себя самого. Это уже будет определенным процессом, поскольку мстительность настолько отвергается обществом, что ее трудно признать и принять даже в самом себе. Только после принятия, т.е. когда принимается во внимание наличие мстительности как динамический компонент функционирования личности, только после этого достигается возможность модификации, дифференциации в окружении, с прояснением истинно необходимого сознанию, с возникновением подхода узнать обо всем ограниченными попытками постепенно развивается техника выражения того, что раньше являлось заблокированными импульсами. Импульсы теряют свой примитивизм, ужасающий аспект во время дифференциации, что дает новый шанс стать единым целым с развивающейся частью личности [14]