Я думаю, что к ответу нужно подойти с разных сторон, одной из которых является переживание присутствия, переживание «Я здесь». Бывает, что иногда мы испытываем себя как вещи, а иногда - как человеческие существа. Это может показаться предметом привлекательности, как и восприятие мира в целом: иногда дерево перед нашим домом мало для нас интересно, а иногда мы замечаем всю прелесть его красоты; иногда мир кажется тупым и темным, а иногда он наполнен смыслом (не интеллектуальным, а эмоционально глубоким, что является предметом медита-ционной практики); однако слушатель может быть способен помочь способом, совершенно отличным от обычно культивируемого в практике психотерапии: не через предчувствия, не через усилия понять, а через отношение бытия там самым реальным образом, через усиления, так сказать, густоты своего бытия, с тем, чтобы глубокое молчание смогло привлечь более глубокое общение. Вот упражнение, которое я хочу предложить вам сейчас: упражнение «здесь и теперь», в котором один человек выполняет классическое гештальтное упражнение (к которому я еще добавлю деталей), в то время как другой - слушатель - слушает особым образом.
Позвольте теперь более пространно рассказать о роли обоих, а также о роли третьего участника, который является наблюдателем. Мы будем работать с группами из трех человек в такой последовательности, что у каждого будет по десять минут работы.
Я только что воспользовался словом «работа», весьма известным в словаре Фритца Перлса. Хотя работа с ним (или с другими терапевтами) требует готовности следовать директивам, не быть защищающимся перед лицом болезненных истин, данное упражнение континуума осознанности (базовая гештальтная ситуация) уже является само по себе «работой». Это прежде всего работа внимания. Внимание может быть поверхностным или глубоким, явным или неявным, подавляемым или ритмическим. Это работа смелости и работа по отказу от привычного манипулирования нашего собственного рассудка. Подобно медитации, это может потребовать значительной работы, чтобы войти в состояние умиротворения, когда предпринимаются значительные усилия по неделанию, пока это неделание не перестанет требовать усилий, это работа по следованию с рассудком туда, куда он захочет пойти. Я полагаю, что этот органичный аспект потока переживания не всегда принимается во внимание в практике Гештальта. Думаю, что даже Фритц Перлс под словом «континуум» в выражении «континуум осознанности» имел в виду квазипоэтичность многомерности осознанности и тот факт, что в каждый момент мы можем обратиться к бесчисленно возможным переживаниям: звуков, образов, эмоций, того, что мы делаем, нашего голоса и т.д. Различные поля осознанности не только пересекается в каждый момент так, что каждое из них может поманить нас и повести в определенном направлении; если мы противимся искушению стать активным манипулятором нашего переживания, но верно чувствуем, куда хочет повернуть наше внимание, здесь возникает особый психический поток - интерпретируем ли мы его в значениях формации образа/фона, саморегуляции, или же просто спонтанностью или вдохновением. Такой очень простой акт может потребовать большой смелости, чтобы чтобы подчиниться тому, что происходит. Он требует большого мужества и также покорности; он требует многого, этот акт «открытости переживанию».
Если ты готов рассказать о том, что у тебя не отрепетировано, если ты готов удивиться тому, что сказал, ты можешь выйти из собственного образа. Ты либо выражаешь, либо производишь впечатление. Многое из того, что делается в континууме осознанности, все еще находится в сетях роли, внутри границы не произведения плохого впечатления. Я все это говорю, потому что думаю о том, что происходящее в упражнении такой легкости зависит от твоей степени свободы; зависит от того, чему ты позволяешь проявиться и как ты расцениваешь свои неопределенные потенции. Все зависит от тебя: превратить ли упражнение в тривиальность или в грандиозное событие; все зависит от того, насколько ты открыт и искренен в своем желании работать.
Хочу порекомендовать тем, кто говорит - в монологе - принять во внимание три основные сферы осознанности:! восприятие, чувство и действие. В любой момент времени вы осознаете, что происходит посредством внешних ощущений и через телесное ощущение. Вы сознаете, что делаете, не только телом и голосом/ но и внутрипсихическ1 (как, например, ожидая, что появится нечто для высказывания, выбирая, обратиться к тому предмету или к этому), и знаете о своих эмоциях. Я хотел бы предложить, чтобы вы не задерживались на какой-то одной сфере. Будьте уверены, что ваше упражнение не заключается только в бесчисленных восприятиях или в наблюдении того, что вы делаете. Двигайтесь, меняйтесь местами, однако усиливайте наблюдение и экспрессию чувств. Именно чувства интересуют нас больше всего. Именно чувства должны быть раскрыты; однако полезным будет, для того чтобы осознать свои эмоции, заземлиться в восприятиях с тем, чтобы суметь исследовать то, что переживается в этом случае вашего восприятия. Не просто говорите о действиях, позах, модуляциях голоса, что вы наблюдаете, но используйте наблюдения за своими действиями, чтобы определить, как вы чувствуете во время действий: пользуйтесь действиями, как зеркалом своих чувств.
Теперь об инструкциях слушателю. Слушатель сидит лицом к лицу говорящего и сдерживает не только вербальный язык (подходящий к монологу), но и язык тела также. Предложите своему партнеру переживание простого свидетельства того, кто просто сидит без всякого вмешательства, не одобряя и не не одобряя. Сдержите улыбки, пожимание плечами и т.д., обратитесь к медитативной технике: ничего не делаю, но присутствую. Расслабьте лицо, глаза, расслабьте язык (который активен даже при внутренней, безголосной беседе). Я также хочу попросить вас не пытаться понять, о чем говорит партнер. Вы, вероятно, заметите, что, не пытаясь, вы поймете лучше, а не хуже. Вместо того, чтобы постараться понять, направьте свои усилия на внимание; направьте внимание внутрь и наружу: на то, что вы видите, на голос, слова, которые слышите, на то, как вы чувствуете момент за моментом. В обычных разговорах есть определенные скрытые приготовления к реагированию. Здесь же не должно быть ничего кроме внимания к моменту, к вашему партнеру. Пусть все ваше упражнение сводится к продолжительному не судящему вниманию. Вы предлагаете партнеру лишь свое присутствие. Ничего больше - однако эффект этого, вы заметите, вовсе не обычный. И не простой - поскольку столько желания помочь, отреагировать, говорящий иногда кажется таким одиноким.
Третье лицо - наблюдатель. Он сидит перед группой. Первые двое сидят напротив друг друга, а он между ними чуть в стороне. Наблюдатель делает то же. что терапевт: отмечает нарушения правила Гештальта, т.е. отмечает, когда и что не является выражением переживания: когда говорящий отвлекается, увлекается объяснениями, абстрагирует, рассказывает истории, предвкушает и т.д. Наблюдатель также внимателен к нетерпеливым жестам слушателя, который должен оставаться расслабленным: кивает, автоматически жестикулирует и т.д.,- он все отмечает.
Думается, всем известно, насколько часто столкновение обвинитель/обвиняемый становится пиком сеанса Гештальта - точкой взрывного перехода к здоровому состоянию.
Поскольку у человека с внутренними проблемами имеется обвинитель или суперэго, и поскольку каждому обвинителю соответствует свой обвиняемый, то мне кажется, что в неврозе всегда присутствует вопрос самоконтроля, ненависти к себе и самоманипуляции. Таким образом, можно выбрать, на чем основан конфликт. Выбор предполагает систематизацию, а серия упражнений, которые я описываю ниже, представляют постепенную прогрессию.
Первая фаза:
Самообличение как Катарсис
Ярости Суперэго
Катарсис, говорит нам Аристотель, является пиком драмы; если так, то будет наиболее подходящим использовать драматизацию как средство для выявления (и таким образом для осознания) ненавистного самоконтроля, который обычно скрыт в неврастенических поступках и психосоматических расстройствах. (Аргентинский психоаналитик Анхел Гарман говорил о том, как «суперэго грызет слизистую желудка»).