— Но блин, побывать в Лас-Вегасе и не сыграть в казино… Это же просто уму непостижимо.
— Боже, Чаппи, ну ты же не умеешь играть, для тебя это просто способ просрать все деньги, ты же ничего в этом не понимаешь, давай, не строй из себя крутого, пошли гулять, — Соня дает другу затрещину, и тот все же соглашается, скривив при этом такую мину, что страшно стало всем остальным.
Они гуляли медленно, разглядывая ночной город, сияющий сотнями огней. Его хотелось жадно пускать по венам и жить в одном ритме с ним, но они, казалось, были совсем с другой планеты. В нереально быстром темпе города группа жила будто бы в замедленной съемке, растягивая каждый шаг и чувствуя, как каждый миллиметр кожи наполняет какое-то первородное счастье.
Дорогое пиво, которое они купили в одном из популярных магазинов, на вкус им показалось чем-то божественным после того пойла, которое в России считается качественным, так что расправляясь раз за разом с новой бутылкой они и не заметили, как быстро их рассудок помутнел.
Стало хорошо.
До безобразия хорошо.
Соня, все время сжимающая руку Джес и переплетя пальцы, пытается дышать полной грудью и чувствовать этот ни с чем не сравнимый запах бесконечности.
— А ты была права, когда все же утащила нас гулять, — едва шевеля языком проговаривает Макс и пьяно улыбается, когда они находят небольшой парк и усаживаются на рядом стоящие лавочки.
— Ну так еще бы, всегда надо меня слушать, мой сладкий, тогда и жизнь у тебя будет долгая, и дети здоровые, и жена красавица, — Гринева смеется как-то по-особенному звонко и заливисто, и именно в этот момент Джес ловит себя на мысли, что ничего не могло случиться по-другому, ведь Сонька — ведьма, которая никогда не выпустит тебя из собственного плена, а она, если уж быть совсем честными, и не хотела уходить.
— Слушай, говоришь как цыганка, — Сережа, который сидит рядом, чуть ощутимо толкает ее в плечо.
— Дедушка говорил мне, что у нас в роду есть цыгане, во мне какая-то часть точно есть.
— Ребят, внимательно смотрите за конями, украдет — глазом моргнуть не успеете, — поддерживает Чаппи.
— Придурки, другая часть, с темными волосами, яркими глазами, красивыми танцами и магией, которая слишком сильна, чтобы хоть кто-то смог вырваться из плена моих чар, — она резко поворачивает голову и смотрит в глаза Джес. — Да, детка?
Блондинка не понимает, о чем она говорит, но чувствует, что для полноты картины ей достаточно будет просто кивнуть, что она и делает, тут же получая взамен трепетный, чуть более, горячий чем нужно, поцелуй.
— Ребят, солнце встает, — тихо проговаривает Зорина, и все вместе они встают с лавочек и подходят к небольшому ограждению, откуда открывается невероятный вид на город, который медленно начинает окрашиваться в цвета нового дня.
— Красиво… — Шепчет Джессика, обнимая брюнетку со спины и утыкаясь носом в толстовку. Её русский был довольно забавным, настолько, что Гринева каждый раз улыбалась. Казалось, что она зажимает между зубов ягодку винограда, плавно перекатывая ее языком по губам, не позволяя сжать сильнее, а Соне хотелось. Хотелось заставить ее сжать зубы настолько, чтобы кожица лопнула и на губы упали капли приторного сока, хотелось осторожно собирать их кончиком языка, тут же втягивая девушку в горячий поцелуй с привкусом русского языка.
На небе все еще видны отблески звезд, а рассвет, разливаясь багряно-красным, укутывает город рябиновым сиропом или гренадином, кому что по вкусу, но ей хотелось попробовать этот город, ощутить его на кончике языка.
Джес сильнее сжимает ее талию, а Сонька, одетая в толстовку Димы на несколько размеров больше, чем ей нужно, высовывает руки из рукавов и мягко касается ладоней блондинки, чувствуя, как изнутри по ней растекается светлая эйфория.
Карвер чуть приподнимает голову и кончиком носа зарывается в растрепанные темные волосы, оставляя россыпь сухих поцелуев от виска вниз. Гринева прикрывает глаза и улыбается, сладко, нежно, даже немного приторно, ей хочется заморозить мгновение и застыть как минимум на несколько лет в этой секунде, когда все идеально.
Джес мягко касается губами мочки уха брюнетки, и та слышит, как шумно девушка выдыхает, и чувствует, как сильнее сжимают ее талию чуть дрожащие руки. Секундная паника вдруг накрывает Соню и длится ровно до того момента, пока Джес не начинает говорить тихо, разрозненно, с дрожью, которая перебивает даже шепот.
— Я люблю тебя, — и из-под ног Гриневой земля уходит. Немного коряво, с расставленными зачем-то разделительными мягкими знаками, но так по-родному. На глазах встают слезы, и брюнетка не может контролировать тот всплеск эмоций, который захватывает ее в плен и не дает возможности чувствовать хоть что-то еще. Соня больше не Соня, кто-то другой, сильнее, лучше, ярче…
Она осторожно разворачивается в руках Джес, и ей становится смешно, когда она видит немного перепуганные глаза, просто ну как блондинка вообще может думать о чем-то плохом, о том, что это вдруг может оказаться невзаимным. Глупая маленькая девочка, которая, вероятнее всего, даже не представляет, какой она ангел.
— What? — Спрашивает блондинка, когда взгляд Сони задерживается на ней слишком долго.
— I love you too, — шепчет брюнетка в самые губы Джес за секунду до того, как поцеловать ее, позволяя и ей, и самой себе укрепить то ощущение, которое пронизывало их красными нитями, связывая воедино две нашедшие друг друга души.
И в этот самый момент Соня просто хотела обнимать ее и не думать о том, что завтра последний концерт, прежде чем они уедут в Европу и ей придется оставить здесь человека, с которым она хочет проводить каждую секунду своего времени.
========== Dusk till dawn ==========
— Так, я не поняла, это че за приколы? — Спрашивает Гринева, рассматривая площадку, к которой их привезли. На самом берегу океана стояла огромная собранная сцена с большими экранами и отработанным освещением. Это больше не были те привычные бары и клубы, в которых ребята устраивали концерты, это была полноценная площадка, от масштабов которой у большей части присутствующих закружилась голова.
— Сонь, билеты были раскуплены три недели назад, а количество желающих оказалось в несколько раз больше, поэтому мы решили увеличить площадку и сделать это на открытом воздухе, чтобы прийти могли все, кто захочет, так что будьте готовы, что сегодня здесь будет несколько тысяч человек, которые придут увидеть вас, — Зорина хлопает девочку по плечу и улыбается, в ответ на что Гриневой хочется немного ее придушить.
— Заранее надо предупреждать о таких вещах, Юль, — она рычит и скрещивает руки на груди, пытаясь не сорваться.
— А это бы что-то изменило?
— Я могла бы морально подготовиться, потому что, блять, вообще-то страшно, вот я сейчас там залажаю, а виновата будешь ты, — Соня делает шаг вперед и с вызовом смотрит на менеджера, на что та лишь ухмыляется и щелкает подружку по носу.
— Ты выйдешь на сцену, услышишь толпу, и тебя будет уже не остановить, так что просто расслабься, выдохни и иди в гримерку, — Зорина треплет ее по волосам и улыбается.
— Когда-нибудь я убью тебя, знай это, — шипит Соня. — Дим, ты мне нужен сейчас, пойдешь со мной. Ребят, отстройте инструменты, проверьте звук и слышимость друг друга, чтобы без лишних шумов, Макс, на тебе будет ударка, я знаю, что ты умеешь найти подход к этой девочке, — Соня подмигивает ей, хватает Крузо за руку и тянет за собой, пока Джес остается с ребятами и поднимается на сцену.
— Can I…? — Спрашивает блондинка, указывая пальцем на гитару и с хитрым прищуром глядя на парня, который кивает головой и с интересом рассматривает девушку.
Она без лишних слов перекидывает ремень через плечо и вставляет в ухо протянутый ей наушник, бьет по струнам и щурится, когда звук больно режет по ушам.