— А? — Карвер улыбается, она все никак не может привыкнуть к резким переменам в настроении брюнетки, но ей нравилось, ей чертовски нравилось, потому что было это как-то что ли по-родному.
— Go! — Соня хватает ее за руку и тянет на себя, прижимая так близко, что обе на несколько секунд теряют ощущение реальности, чувствуя кожей друг друга.
Соня достает из чемодана свою толстовку, натягивает, а вторую отдает Джес, которая смотрит на нее как-то тепло и настолько нежно, что ее хочется обнять, зарыться пальцами в светлые волосы и осторожно коснуться губами ямочки на шее, чувствуя легкий, совсем ненавязчивый запах ежевики, смешанной с ванилью от геля для душа Сони, который Джес нагло использовала, зная, что ничего ей за это не будет.
Так Гринева и поступает — обнимает до безумия нежно, хотя самой ей казалось, что она не умеет касаться так, будто в ее руках хрусталь, самый чистый, самый хрупкий, который от одного лишнего движения может разлететься на миллиарды осколков и никогда больше не стать цельным снова. Осторожно пропускает сквозь пальцы шелковистые волосы и чуть наклоняет голову вперед, едва касаясь чуть приоткрытых губ.
На вкус Джес как нежность, как солнце, как первые ландыши, которые бойко пробиваются из-под снега и украшают этот мир своей непорочностью. На вкус она как любовь, которую Сонька все же решилась впустить в свою жизнь.
Глаза прикрыты, а пушистые ресницы чуть подрагивают. Невозможно передать, что именно брюнетка чувствует, но она никогда об этом не расскажет только лишь от того, что все эти эмоции нагло разрушает ее образ дикой рокерши.
— You are so sweet, — Джес улыбается и кончиком носа проводит линию вверх от линии подбородка к виску.
— Никому не говори об этом, — Гринева мягко смеется и подушечками пальцев проводит по губам Джес, чувствуя, как они растягиваются еще шире и блондинка чуть сжимает зубами кожу, касаясь ее кончиком языка.
Гриневу подкашивает и она не понимает сама себя. Как может быть такое, чтобы один человек заставлял ее чувствовать что-то, что в миллиарды раз сильнее ее самой, сначала кажется, что это сон, фантазия или плод ее собственного воображения, но Карвер стоит перед ней настоящая, и это действует на Гриневу еще сильнее.
— Я люблю тебя, — говорит Сонька и снова целует, прежде чем осторожно взять девушку за руку и вывести на улицу, на пляж, туда, где на пледе уже разложились мальчики, ждущие, когда же всё-таки появится их солистка.
— Ну наконец-то, Гринева, я уж думал, что ты не соизволишь принести сюда свою задницу, — смеется Илья и чуть двигается, позволяя девочкам разместиться. Джес садится на самый край, а Гринева удобно располагается между ее ног, спиной облокачиваясь на девушку, которая обвивает руками ее талию и упирается подбородком в макушку.
— Черт, вы такие милые, аж блевать охота, — проговаривает Чаппи и смеется.
— Максу мы сегодня не наливаем, — Дима хлопает его по плечу и улыбается.
— Это еще почему? — Парень недовольно косится на друга, который хитро приподнимает бровь.
— Ты еще не пил, а уже хочешь блевать, то ли еще будет.
— Крузо, иди в задницу.
Они медленно пьют, разговаривают обо всем подряд, но больше молчат, просто наслаждаются хорошей погодой и друг другом, не думая о том, что будет дальше.
Почти.
Соню изнутри сгрызают мысли о том, что они отыграли последний концерт в Америке, что завтра ночью они улетают в Европу, а она все еще не говорила об этом с Джес. Где-то в глубине души она хотела верить, что блондинка согласится так же легко и просто, но червоточина сомнений разрасталась все сильнее с каждым новым днем и царапала ее ядовитыми коготками изнутри.
Соня не хотела думать об этом сегодня, у нее был небольшой план, который должен был бы, по ее мнению, сработать, и она всячески в него верила, так что сейчас, пока все они спрятаны в атмосфере беспечного уюта, девушка отбрасывает угнетающие ее мысли и улыбается.
Макс берет в руки гитару, ту единственную и любимую, которую он таскает за собой всегда и везде, старую, побитую временем акустическую гитару, которую он выпросил у родителей еще в пятом классе.
— Ну что, пора? — Блондин приподнимает правую бровь, глядя на брюнетку, а та просто кивает.
— Ты знаешь, что нужно играть.
Ты не бойся, я не буду, если только не забудешь.
Ну, а если не успею — без тебя я не умею.
Сонька поет мягко, тихо, голос ее сливается с гитарными аккордами, а сама она вжимается в Джес сильнее, чувствуя на коже ее теплое, чуть сбитое дыхание.
Тихо плывут во мне чувства, которых нет.
Чувства, которых нет прекрасней.
Ей так тепло, что хочется остановить время, потому что здесь и сейчас происходит историческое событие маленькой общины. Джес, которая случайно оказалась в баре в вечер их первого концерта, здесь и сейчас становится большой частью маленькой семьи, и каждый, кто был здесь, уже любил ее.
Песня заканчивается так же быстро, как и начинается, и пока они допивают последнюю бутылку хорошего виски, над горизонтом начинает разгораться рассвет, окрашивая водную гладь в бардовый цвет начала чего-то нового. Чего-то важного.
— Дим, мне будет нужна твоя помощь, я очень прошу, давай здесь через полчаса, — Соня шепчет на ухо Крузо, прежде чем они заходят в автобус.
Все медленно расползаются по комнатам, Джес заползает под одеяло и двигается ближе к стенке, Соня ложится рядом и укрывает их обеих, обнимая блондинку за талию и прижимаясь к ней со спины, оставляя легкие, почти невесомые поцелуи на открытых плечах.
— Night, honey, — шепчет блондинка, прижимаясь еще ближе к Соньке, чувствуя ее каждым изгибом, каждой клеточкой своего тела, и устало улыбается.
— Night, Jes, — тихо отвечает Гринева, зарывается носом в мягкие волосы и оставляет россыпь сухих поцелуев на открытой коже.
Когда Карвер засыпает, брюнетка осторожно, чтобы не разбудить ее, выбирается из кровати, натягивает толстовку, кроссовки и спускается вниз, где ее уже ждет Дима.
— Я, конечно, догадываюсь, для чего ты это делаешь, но, если честно, понятия не имею, что именно ты задумала, — парень сонно смотрит на нее, а Сонька вдруг бросается ему на шею и обнимает крепко-крепко, так по-родному, своего самого любимого в мире мужчину.
Он всегда был надежным, тем, на кого можно было положиться всегда и везде, и сейчас он безумно устал, хочет спать и практически отключается, но стоит здесь просто потому, что Сонька его попросила.
— Я расскажу все по пути, ладно? — Соня мягко проводит рукой по его волосам и улыбается. — Крузо, я твоя пожизненная должница.
— Брось, Кэп, мы семья, я всегда помогу тебе и всегда буду играть на твоей стороне, ты же это знаешь, так же как и то, что всегда можешь на меня положиться, ты же мне как младшая сестра, — парень широко улыбается и крепко обнимает брюнетку.
— Люблю тебя, Крузо.
========== Перепишем судьбу? ==========
Джес лениво потягивается и приоткрывает глаза, к собственному удивлению обнаруживая, что Сони в кровати нет. Немного приподнимается на локтях, осматривает комнату и пытается осознать, что могло произойти, но ловит себя на мысли, что за время жизни с брюнеткой она поняла только одно — от нее ну никак нельзя ожидать каких-то логических решений, так что Карвер просто решает спуститься вниз и сама понять, что происходит. Девушка со свойственной ей грациозностью слезает с кровати, засовывает ноги в пушистые тапочки, а поверх тонкой маечки надевает Сонькину растянутую футболку.
Первым делом она заскакивает в ванную, умывается, чистит зубы и только потом немного взволнованная медленно спускается по ступенькам вниз, замечая собравшиеся возле кухонного стола знакомые макушки. Блондинка быстро находит Гриневу и обвивает руками ее талию.
— Morning, honey, — Карвер лениво целует ее в висок.