— Дим, че за приколы, ты время видел? — Гринева говорит с предыханиями, стараясь не зевать слишком откровенно, и все ещё пытается заставить своё тело проснуться, хотя оно всячески протестует.
— Ты слишком быстро свалила вчера, я вот решил позвонить узнать, ты там вообще, жива? — Парень смеётся, и по голосу его слышно, что сам он только-только открыл глаза.
— Да жива я, жива, но в данный момент крайне зла и раздражительна, не мог позвонить хотя бы через час? Совесть у тебя есть вообще? — Соня старается говорить тише, но ее внутренняя агрессия растёт с каждой секундой, потому что никогда нельзя будить Гриневу, пока она сама не встанет.
— Макс сказал, что ты слиняла вчера с крайне горячей блондиночкой, которая вообще не понимала ничего по-русски, как тебе удалось ее захомутать? — Дима хрипло смеётся и выдыхает. Он привык к тому, что после концертов Соня почти никогда не уходила в одиночку, она просто не могла позволить себе не воспользоваться хоть какими-то привилегиями рок-звёзды.
— Ну, это все моя природная харизма и безумное очарование, к слову, ничего удивительного, — Гринева улыбается и снова трёт глаза, надеясь, что они вот-вот перестанут закрываться.
— Да уж, что-то точно не меняется. Ты все ещё с ней? - Голос Димки звучит настолько томно, что солистке хочется стукнуть его чем-нибудь и как можно сильнее, только лишь за то, что этот придурок решил над ней поиздеваться.
— Ну, а как ты думаешь? Я только проснулась после крайне интересной ночи, — Соня самодовольно улыбается и начинает чувствовать, как тело ее приятно ноет после долгой горячей ночи, которая буквально вымотала ее практически до основания.
— Все понятно, ближайшее время ты будешь довольной, можно использовать это в собственных целях, — парень снова громко и хрипло смеётся. — Ты пойдёшь гулять? Мы собрались исследовать город на предмет места, где можно опохмелиться после тяжелой ночи, ну и заодно посмотреть все, что успеем.
— Нет, спасибо, я, пожалуй, пас, хочу лежать в кровати и ловить отходняки, но если ты купишь мне пару бутылок пива, я скажу тебе огромное спасибо, — Соня зарывается рукой в растрёпанные волосы и чуть сжимает их.
— Ладно, лентяйка, как буду возвращаться — все куплю.
— Спасибо, Дим, ты лучший, люблю, — быстро проговаривает Гринева и кладёт телефон на тумбочку, зарываясь лицом в ладони. Вдох. Выдох.
Реальность происходящего медленно начинает просачиваться в мозг, и она понимает, что прямо сейчас с ней в кровати находится шикарнейшая блондинка, которая оказалась ещё и очень горячей, и, что самое странное во всем происходящем, Соне не хотелось сбежать, как это обычно бывает.
Зачастую проснувшись рано утром после очередной ночи, проведённой с кем бы то ни было, она быстро сгребала все свои вещи в кучу и мгновенно сбегала, не оставляя никаких признаков жизни, но сейчас ей хотелось снова вернуться в кровать, натянуть простынь, закинуть руку на талию блондинки, тут же погружаясь в царство Морфея, и не просыпаться как минимум до вечера.
Ее, конечно, немного пугало это чувство, но думать об этом сейчас совершенно не хотелось. Потом, в другой раз, когда автобус увезёт ее в следующий город, но не тогда, когда на её искалеченной годами внутренней гитаре вдруг начинает рождаться музыка.
Соня поворачивает голову и ловит вдруг на себе взгляд светлых глаз, от которого становится тепло без причины, без объяснений, без каких-либо факторов, и Гринева просто улыбается, потому что ничего больше сделать она не может.
— Hi, — шепчет Джес почти неслышно и чуть поворачивается на бок, разглядывая тело брюнетки. Ее голос немного хриплый ото сна, но его хочется слушать снова и снова, потому что, видимо, он имел особую, какую-то неземную успокаивающую силу.
— Hi, — выдыхает Соня и чуть склоняет голову вбок, из-под опущенных ресниц разглядывая девушку. Она такая красивая. Ее волосы небрежно разбросаны по подушке, на лице играет солнце, а идеальное тело красиво обтянуто белой простынью, которую Соне мгновенно хочется сорвать, но она сдерживает себя в руках.
— Should I leave? — Джессика протягивает ладонь и касается коленки брюнетки, чуть поглаживая ее, пряча глаза и сжимая губы.
— Я же ни слова не понимаю из того, что ты говоришь, как ты хочешь, чтобы я отвечала на твои вопросы? — Проговаривает Гринева и ещё больше улыбается, едва ли сдерживая смех от неловкости ситуации.
— It’s normal, okey? I know, I… — Начинает Джес, и Соня понимает, к чему все идёт. Не по словам, а как-то интуитивно, будто бы читая ее мысли. Становится жутко неловко от одной только мысли о том, что она понятия не имеет, как объяснить этой дамочке, что ей хочется и дальше просто лежать с ней в кровати и ничего не делать.
— Шшшшшш, — брюнетка тянет вперёд руку, пытаясь остановить неконтролируемый поток совершенно непонятных ей слов.
— What? I don’t…
— Да заткнись ты уже пожалуйста… — Улыбаясь проговаривает брюнетка и, опираясь на руки, резко подаётся вперёд, прижимаясь к губам блондинки и выпуская из легких весь воздух от чувства накрывшей ее эйфории.
Нужна секунда, чтобы почувствовать на обнаженной спине тёплые руки, сжимающие кожу и скользящие вниз. Ещё одна, чтобы перестать себя контролировать и, поддавшись Джес и ее слишком откровенным касаниям, запустить пальцы в светлые волосы, позволить девушке перетянуть ее через себя и уложить на лопатки, нависая над ней и продолжая целовать.
— Надеюсь, такой ответ тебя устроит, — смеётся Соня и проводит кончиками пальцами по ее улыбающемуся лицу.
— Coffee? — Блондинка поднимает вверх правую бровь и смотрит с ожиданием и трепетом.
Соня только кивает головой и тянется чуть вверх, снова касаясь тёплых и мягких губ, которые рождали в ней что-то особенное.
Гринева первая поднимается с кровати, собирает по полу разбросанные в порыве страсти вещи и отдаёт Джессике ее одежду под неловкие смешки и краску, заливающую щеки.
Они выходят из отеля молча, только блондинка осторожно цепляет Соню под руку и прижимается чуть ближе, не переставая улыбаться.
Мозг Гриневой привык думать обрывками, перенасыщенными яркой и эпичной нецензурщиной и ядовитым сарказмом, но сейчас ей хотелось мыслить метафорами и всевозможными речевыми оборотами, от которых по венам распускаются цветы, которые используют в книгах лучшие авторы, которые складываются в стихи.
Виной всему была Джессика. Ведь она была из тех девушек, о которых пишут баллады и которым поют серенады под окнами. Преисполненная нежности, чистоты и чего-то настолько особенного, от чего буквально сводило рёбра, она была особенной, и этот факт практически не давал Соне покоя.
Гринева была другой, темной, закрытой, разломанной когда-то надвое и неправильно сросшейся. Ее насквозь пропитали ядом, сарказмом и той ледяной иронией, которая, вползая под рёбра, напрочь стирает хоть какие-то намеки на совесть и честь. Девочка из катакомб своей собственной жизни, которая, казалось бы, никогда не отмоется от грязи разрушений.
Ее пугал тот факт, что находясь рядом с Джес она вдруг начинает чувствовать себя чище, потому что именно сейчас срабатывают остатки совести и жертвенности, но если этот эффект работает так, он будет существовать и в обратном направлении, а ей совсем не хотелось портить собственной чернью такую светлую и чистую душу.
Соня знала, что вечером они уедут и больше никогда ей не удастся увидеть блондинку, так что сейчас она предпочла проводить время там, где хотела, вместо того, чтобы, спрятав голову, бежать от очередных событий в жизни, которые явно не входили в ее планы.
Они заходят в маленькую кофейню неподалёку от отеля и сразу же прячутся в самый дальний угол. Гринева двигается к окну, а Джес опускается рядом и кладёт голову ей на плечо, позволяя брюнетке обнять себя за талию и расслабиться, чуть прикрывая глаза.