образованность и рыцарство всегда беспомощны перед хамством,
бескультурьем и варварской дикостью, как может быть беспомощно культурное
растение перед тучами дикой саранчи?
Уроженец Львова, Станислав Лещинский хорошо знал менталитет и
польского, и украинского народов, их сильные и слабые стороны, но
неизменно верил в стойкость их душевного костяка, в упорство и чистоту духа.
А может, дело в государственном устройстве? Как обеспечить вольность для
народа и вместе с тем крепкие государственные устои? Какую-то долю этих
мыслей он излагал сейчас в книге «Свободный голос, обеспечивающий
35
свободу», в которой писал о необходимости реформы для укрепления Речи
Посполитой. Книга была уже почти завершена.
В душе Станислав Лещинский в поражении украинцев и шведов под
Полтавой, ставшей и его личным поражением (нашествию противостояло
немало поляков), винил в значительной мере Карла ХІІ. В России, в глубоких
Петровых тылах, как раз вовремя разгорелось и грозило стать неугасаемым
восстание Булавина. Оно ширилось с невероятной скоростью: как при
настоящем пожаре внезапно срывается ветер и пламя с треском, с
негаданным еще недавно и внезапным вихрем мчится со скоростью арабского
скакуна, охватывая и безжалостно пожирая все вокруг. Лещинский думал, что
шведский король мог воспользоваться моментом, не затягивать генерального
сражения, ударить стремительно по напуганному бунтом и растерянному
Петру. Вместе с тем Карл ХІІ проявил неоправданное великодушие, дал
возможность из монаршей солидарности подавить бунт простонародья,
надеясь на такое же благородство московского императора. Черта с два!
Здесь не Версаль – здесь Восток, здесь особая арифметика азиатского
коварства.
Станислав Лещинский о Петре І знал много – при европейских дворах
смеялись, изумлялись, приходили в негодование и… вместе с тем приходили в
ужас от московского царя. И что приметно: уточняя эти пересуды, он редко
наталкивался на преувеличения, скорее наоборот. Лещинский был уверен, что
со временем этот ужас и грязь, которая сопровождала его восточного врага,
выплеснется за пороги королевских дворцов и, как бы ни прятали правду
придворные русские историки, люди будут знать обо всем – от скандального
«большого посольства» молодого царя, который выставил на посмешище
Россию – к позорной смерти от венерической болезни.
…Прошли столетия, и в самом деле все выплеснулось: на страницы
солидных монографий историков, в радиоэфир, на полосы
незаангажированных журналов и газет, пошло кочевать страницами книг.
Одно из первых ведер нечистот в лицо России Петр выплеснул своим
«большим посольством». Официоз в продолжение нескольких столетий
выдавал его за весьма революционную штуку – дескать, царь учил в Европе
погрязших в азиатчине земляков. А вот как ныне (08.09.2002 года) повествуют
об этом историк Московского госуниверситета Дмитрий Зелов и журналист
Елена Ольшанская. Фрагмент из передачи «Великое посольство» на радио
«Свобода»:
Дмитрий Зелов: «В Англии он нашел то, чего искал – нашел уже
непосредственно точную науку, основанную на теоретических расчетах,
основанную на чертежах. Но здесь чувство меры ему изменило. В Дэпфорде
Петр поселился в доме члена английского научного общества Эвелина. Но
Эвелин в этот момент сдавал свой дом адмиралу Бенбоу. Адмирал Бенбоу
нехотя уступил достаточно хороший и приличный дом Петру и его свите.
После нескольких месяцев пребывания, когда уже русские оставили этот
36
дом, адмирал Бенбоу, увидев свои владения, пришел в ужас. Этот факт
достаточно мало известен. Если крупные историки, такие как, скажем,
Богословский или Ключевский, не могли обходить его вниманием, они
старались писать об этом факте по минимуму, либо рассказать о том,
что, возможно, просто Бенбоу хотел поживиться за счет казны и
приукрасить то, что осталось. А что же реально было? Реально
английские газоны, которыми так славится Англия, трава была стерта до
земли. Более того, были поломаны все садовые деревья, была поломана
ограда, полностью были испорчены стекла в доме. По воспоминаниям
английских современников, Петр со своими друзьями устраивал катание по