предстанут глазам твоим от сего дня во все дни живота твоего!
Помазали также обе руки и четыре пальца, которыми чарка
приемлется:
– Так да будут дрожать руки твои во все дни жизни твоей!
В заключение архижрец возложил ему на главу жестяную митру:
– Венец мглы Бахусовой да будет на главе твоей! Венчаю аз пьяный
сего нетрезвого – Во имя всех пьяниц, Во имя всех стеклянниц, Во имя
44
всех дураков, Во имя всех шутов, Во имя всех вин, Во имя всех пив, Во
имя всех бочек, Во имя всех ведер, Во имя всех табаков, Во имя всех
кабаков – Яко жилища отца нашего Бахуса. Аминь!
Возгласили:
– Аксиос! Достоин!
Потом усадили папу на трон из бочек. Над самои головой его висел
маленький серебряный Вакх верхом на бочке. Наклонив ее, папа мог
цедить водку в стакан или даже прямо у рот.
Не только члены собора, но и все прочие гости подходили к его
святейшеству по очереди, кланялись ему в ноги, принимали, вместо
благословения, удар по голове свиным пузырем, обмоченным в водке, и
причащались из огромной деревянной ложки перцовкою.
Жрецы пели хором:
– О, честнейший отче Бахус, от сожженной Семелы рожденный, в
Юпитеровом недре взрощенный, изжатель виноградного веселия!
Просим тя со всем сим пьянейшим собором: умножи и настави стопы
князя – папы вселенского, во еже тещи вслед тебя. И ты, всеславнейшая
Венус… Следовали непристойные слова.
Наконец, сели за стол».
Во времена «кровавого Торквемады», то есть Иосифа Виссарионовича,
по понятным причинам с портрета Петра І заботливо сдували историческую
пылищу, кровавые пятна второпях покрывали позолотой и залакировывали.
Однако идут годы, искусственная позолота облущивается и осыпается. Каким
же предстает палач Украины перед нашим современником? А таким, каким его
показал нам Дмитрий Мережковский, который не захотел жить в одной стране
с продолжателями дела «птенцов гнезда Петрова» и после 1917– го подался в
эмиграцию.
«Безмолвный народ целыми днями толпился на Красной площади, не
смея подходить близко к месту казней, глядя издали. Протеснившись сквозь
толпу, Тихон увидел возле Лобного места, в лужах крови, длинные, толстые
бревна, служившие плахами. Осужденные, теснясь друг к другу, иногда по
тридцати человек сразу, клали на них головы в ряд. В то время как царь
пировал в хоромах, выходивших окнами на площадь, ближние бояре, шуты и
любимцы рубили головы. Недовольный их работою – руки неумелых палачей
дрожали – царь велел привести к столу, за которым пировал, двадцать
осужденных и здесь же казнил их собственноручно под заздравные клики, под
звуки музыки: выпивал стакан и отрубал голову; стакан за стаканом, удар за
ударом; вино и кровь лились вместе, вино смешивалось с кровью».
45
Встреча спустя годы
По пыльной улице на окраине Бахчисарая, распугивая кур, которые с
кудахтаньем и хлопаньем крыльев разлетались врассыпную, мчался всадник.
Возле ничем не примечательного дома он порывисто остановил коня и,
привязав его к воротам, зашел в дом.
Хозяин, загорелое лицо которого чертами своими казалось не столько
татарским, сколько скорее цыганским, изумленно встал из-за стола и принялся
подчеркнуто учтиво и церемонно кланяться.
– О Аллах, ты послал мне такого редкого гостя, что в моем скромном
жилище едва ли найдется достойное ему угощение.
– Не плачься, барон, – показывал белые зубы гость. – Тоже мне бедный
нашелся… С тех пор как ты принял мусульманство и нажил эту ватагу ночных
разбойников, твои доходы, плещут злые языки, превысили в пересчете на
золото даже доходы самого хана. Хан правит днем, а ты – ночью. Разве ночь
намного меньше, чем день? Только чуточку, да и то не всегда.
Почтительно извиваясь вокруг гостя, хозяин подал знак, и в помещении
засуетились слуги, второпях начали подносить яства и питье.
– Добрый весть, плохой весть на устах имеет гость? – черные
непроницаемые глаза будто кольнули настороженно. – Извини, господин, я еще
плохо говорил по-рюськи.
– Весть такая, что самого лучшего скакуна мне подаришь, – отхлебнул
чаю гость и подмигнул таинственно. – А может, эта весть и пары хороших коней
стоит.Хозяин еще больше насторожился и долго молчал.
– А не подставит меня господин снова, как в прошлый раз? Говорил,
будет ехать степь только три козаки из Запорожья…
– Это была случайность, – дернулся раз и еще раз гость, будто на
слишком горячее уселся. – Я не знал, что позади другая сотня шла… И до сих