Чигирин. Рисунок Т. Шевченко
Вероятно, чванливый молодой магнат Александр Конецпольский, презиравший казаков и ненавидевший Украину, не стал бы особенно возиться из-за маленького Субботова. Но нашлись люди, начавшие активно претворять в жизнь волю своего пана. Не бескорыстно, разумеется. Таковым был подстароста Чигиринский, поляк Даниил Чаплинский (занимавший такую же должность, как в свое время отец Хмельницкого).
Теперь, по прошествии трех с половиной веков, трудно сказать, что в большей степени подталкивало Чаплинского: желание самому завладеть Субботовым, стремление выслужиться перед Конецпольским или зависть к благополучию Хмельницкого. В любом случае, исключительное благополучие православного казака – шляхетного, состоятельного, счастливого, встречающегося с самим королем – страшно раздражало поляка.
Примерно в начале 1646 года Чаплинский выпросил у Конецпольского грамоту на Субботов. Не желая сдаваться, Богдан отправился в Варшаву и после личной встречи с королем получил от Владислава жалованную грамоту на Субботов с лесами, сенокосами и мельницами («шляхетному Богдану Хмельницкому, сотнику чигиринскому»)24. Казалось, можно на этом деле поставить точку. Но не тут-то было! Конфликт за маленький Субботов стал символом противостояния за влияние в Украине польских магнатов с одной стороны и казаков с украинской шляхтой – с другой. То, что король покровительствовал вторым, еще больше подливало масла в огонь.
В ноябре 1646 года магнаты в борьбе за власть одержали на сейме полную победу над Владиславом. После этого коронный гетман Николай Потоцкий обратился с универсалом к казацкой старшине, приказывая отменить планы турецкого похода и уничтожить приготовленные челны. Ни о каких уступках казачеству речь уже не шла. Большинство реестровых старшин решило покориться.
Челядь Конецпольского сочла эти события сигналом к действию. В конце того же года татары предприняли набег на Чигирин. Когда Хмельницкий участвовал в ответном рейде и ехал возле своего полковника, некто Дашевский, поляк, подъехал к нему сзади и ударил его саблей по голове. Он размозжил бы ему череп, если бы не железный шлем. Потрясенному этим поступком Богдану поляк издевательски ответил: «А я думал, брат, что ты татарин». Когда Хмельницкий повез в резиденцию к Н. Потоцкому пленных татар, то в его отсутствие по приказу Чаплинского забрали его лучшего серого боевого коня. Чаплинский объяснял, что это сделано в счет уплаты налога, так называемой «поволовщины», но казаки были освобождены от этого налога25. Наверняка имелись и другие, не дошедшие до нас случаи притеснения.
Наконец, примерно в марте 1647 года с благословения Конецпольского Чаплинский совершил наезд на Субботов. Наняв «шайку голодных людей» и пользуясь отсутствием Богдана, они завладели гумном, где хранились большие запасы зерна, сожгли хатки поселенцев, вытоптали посевы. Увез Чаплинский и «прекрасную Елену».
Эта загадочная женщина сыграла, безусловно, значительную роль в жизни Богдана и, скорее всего, была единственной его любовью. К моменту наезда на Субботов первая жена Хмельницкого умерла, и он взял в дом некую «сироту», она жила на правах воспитанницы и была немногим старше Тимоша26. Когда после нападения на Субботов Богдан обратился в суд и к королю, Чаплинский женился на Елене по католическому обряду. Был ли он тоже влюблен, или просто спасал себя от неприятностей – неизвестно.
Пристроив семью в Чигирине, Хмельницкий отправился к Н. Потоцкому просить управы на А. Конецпольского, а затем уехал в Варшаву. Но в сенате магнаты посмеялись над Богданом. Видимо, на его примере они хотели указать всем казакам на их реальное место в иерархии Речи Посполитой. Так на обвинения в похищение возлюбленной, ему отвечали: «Охота тебе, пане Хмельницкий, жалеть о такой женщине! На белом свете много красавиц получше. Поищи себе другую, а эта пусть останется с тем, к кому привязалась» (т. е. с Чаплинским)27.
Там же в Варшаве в мае 1647 года состоялась последняя встреча Хмельницкого с королем. Владислав признал, что своеволие сенаторов перешло всякую меру, но лично вмешиваться в спор за Субботов не стал. Согласно легенде, король намекнул Богдану на возможность решить вопрос силой: «Ты казак, и у тебя есть сабля». Владислав думал отвлечь стороны от конфликта, вернувшись к проекту турецкого похода, и предложил Хмельницкому возглавить его. Король написал и письмо к Конецпольскому, призывая его сдерживать своеволие своих наместников28.