– Что ж, доктор, похоже, вы действительно маг и чародей, – поднял брови вожак.
Антон непроизвольно повернул голову в сторону пещеры провидицы:
– Не называйте меня так, прошу вас. Я всего лишь скромный врач и делаю свою работу.
***
Держа рыжего мальчика за плечи, Райден подвёл его к пеньку, на котором отдыхал врач. Ребёнок чихнул, вытер нос рукой, а затем несколько раз надрывно кашлянул.
– Осмотрите, пожалуйста, — вожак отвёл взгляд. Господин Шульц отметил, что, если перевод сына был правильным, он скорее просил, чем приказывал.
Антон присел перед рыжим мальчиком на колено, взял его за подбородок и сказал открыть рот. Для наглядности он высунул свой язык и сказал: «А». Ребёнок, до этого немного боязливо изучавший Октая, попытался отпрянуть назад, но Райден сильней надавил на его плечи, прижимая к земле, и шепнул делать так, как говорит дядя Доктор.
– Сын?
Райден смутился и помотал головой.
– Горло красное и гланды воспалены. Часто болеешь, котёнок?
Октай поморщился, когда услышал, как папа использует слово «котёнок» в отношении непонятно кого. Он даже не заметил, как у него сжались кулаки. Райден ответил за ребёнка. Октай перевёл за Райдена:
– Сколько её помню, постоянно больная ходит.
Отец с сыном смущённо переглянулись, осознав, что речь идёт о девочке.
– Меня больше всего беспокоят белые комочки, которые она иногда отхаркивает.
Даже больше предыдущего открытия врача поразило то, как Райден выбирает критически важны для постановки диагноза симптомы.
– Это хронический тонзиллит, — он обратился к сыну, – А, это ты не переведёшь. Просто скажи, что это довольно распространённая вещь. Когда горло начинает болеть, его нужно полоскать. Нужно будет смешать тёплую воду с содой.
Райден нахмурился и сложил руки на груди.
– У тебя всё лечится солёной водой?
– Это самое простое, что я могу предложить. Если не поможет, попробуем другие лекарства. Можно ещё удалить миндалины, но в таких условиях я за это не возьмусь.
Райден похлопал девочку по плечу: «Подожди у дороги, солнышко, нам с дядей доктором нужно поговорить. Я скоро вернусь». Боязливо оглядываясь, девочка сделала, как её просили. Воин дождался, пока она отойдёт достаточно далеко и обратился к врачу:
– Доктор, прошу вас. Этот ребёнок через многое прошёл. С ней итак почти никто не общается, а тут ещё и это. Представляете, каковое ей будет жить, когда она вырастет, если не вмешаться сейчас? – он посмотрел ему в глаза, и добавил – Если она вырастет.
Антон заметил, как сжались кулаки и скрипнули зубы сына, – Хорошо. Тогда проверяй, чтобы она полоскала горло, как я и сказал. Три раза в день, водой с парой щепоток соли. Тёплой, но не очень горячей, – он порылся в сумке, – Ребёнка нужно одевать теплее. Во всяком случае, шапка должна быть. Ага! Вот этим пшикать в горло два-три раза в день. И сироп. Сироп можешь давать по ложечке. Тоже два-три раза. Должно стать значительно лучше через несколько дней.
– Спасибо, – улыбнулся воин.
– Да, и… Райден? Позаботьтесь о том, чтобы у ребёнка были нормальные условия для жизни.
– Мы помогаем, как можем, но мы не боги.
Врач кивнул.
***
Через несколько дней напряжённой работы, постоянных жалоб и криков, переводов и увещеваний для всех трёх членов соглашения наконец настал час облегчения. Райден неслышно скользнул в хижину, которую временно выделил семье врача под смотровую. Он застал отца и сына спящими: одного сморило за рабочим столом, другого – на полу. Сёгуну не хотелось будить мальчика. Он накрыл его одеялом и потряс врача за плечо:
– Просыпайтесь, доктор, пора в путь.
Антон хотел протереть глаза, но забыл, что снова уснул в очках. Он ничего не ответил и хлопал глазами, смотря на ночного гостя. Пришлось всё-таки разбудить ребёнка.
— Мы идём домой? – всё ещё не веря своему счастью, переспросил Господин Шульц, — Я уже думал, тебя никогда не отпустит свита.
– Будь спокоен, человек, кто сильно желал подняться, придумал лестницу.
Дверь в утренний предрассветный мороз распахнулась: на крыльце их ждал слегка ссутулившийся Горо, державший за уздечку серого рабочего коня Райдена и молодую гнедую кобылку. Ни на одной из лошадей не было седла.
— Der Weg wird lang und steinig (Путь обещает быть долгим и тернистым), – присвистнул Антон.
– Говорят, что если отправился в путь по собственному желанию, то и тысяча ли кажется одним, – не понял иронии вожак, – Жаль, я не хочу проходить этот путь.