– А если он уже ко мне привык? Я ему обещал, что не брошу. Что мне теперь, нарушить это обещание? – он неожиданно размахался и ударил по столу прямо перед ней. Две кружки подскочили и, как ни в чём не бывало, встали на стол. Она выпрямилась и, натянувшись, как струна, одарила его спокойным, но строгим взглядом, одним из тех, которые как бы говорят: «Пожалуйста, что и требовалось доказать».
– Зачем было обещать невозможное? Я не оставлю его с тобой, Шульц. В моей стране таким как ты даже кошек не доверяют. Ребёнок должен быть личностью, счастливой и любимым, а не твоей игрушкой.
– С чего ты взяла, что он моя игрушка, Лукаса никогда не заберут оттуда. А если и заберут, – он понизил голос, волнуясь, что у мальчика помимо развитого обоняния хорошим может оказаться и слух. Это было более чем вероятно с его двумя с половиной парами ушей, – Можешь гарантировать, что он снова не попадёт к какому-нибудь Бухалку. Тебе правда легче отнять у него хоть какую-то, пускай призрачную, пускай даже миерную возможность жить в семье, чем признать мои попытки исправиться? Я стараюсь? Если ты переживаешь, почему только топишь меня? Почему бы не помочь?
Он нагнулся над столом и посмотрел ей прямо в глаза. Она ничего не ответила. Антон понял, что смог подобрать правильные слова. Его гнев и негодование сменились бессильной покорностью.
– Пожалуйста, Глэд, помоги мне. Ты здесь эксперт, я это признаю. Я просто хочу, чтобы у него были друзья, семья, своя комната, игрушки. Чтобы он запомнил не только, как его пинали, понимаешь? Чтобы он не плакал, когда я прошу выбрать цвет для комнаты, — он сел рядом. Она опустила лицо и положила руки на колени, – Что бы между нами ни было, это было давно…
– Шульц, детям нужно много любви и заботы. Постоянно, а не когда тебе захочется.
– Понимаю.
– Нет, не понимаешь. Нельзя будет просто отдать его, если тебе вдруг надоест. И ты не можешь использовать его, чтобы держать меня рядом с собой.
– Глэд, я готов. Мне кажется, мы всё давно обсудили и поняли. Это не я бегу за тобой, это ты бежишь от меня, – он подвинулся ближе и занёс руку, чтобы обнять её плечи, но остановился. Она кивнула.
– Я пойду проведать мальчика.
Она поднялась и вышла из комнаты, оставляя за собой слабы след апельсиновых духов. Антон в первый раз сознательно обратил на него внимание, поразившиль тому, как он противоречит его представлениям об этой женщине. Вот один из её секретов, позволяющих располагать к себе и сглаживать углы. От размышлений его отвлекла вибрация в кармане. Антон раздражённо поднёс телефон к уху и зашипел в трубку.
– Да! Кто это?
– Здравствуйте, это Оскар. Вы приходили ко мне и просили перезвонить…
– Да, помню, господин Циммерман? — врач снова взял себя в руки и вернулся к своему обычному флегматичному состоянию — Как Ваши дела?
– На следующий день после Вашего визита, нам списали все долги. Бандиты уже неделю не появляются. Вы как-то к этому причастны? Скажите, Вы один из них?
– Нет, я не бандит. Оставим эту тему. Рад, что всё обошлось само по себе, и моё вмешательство не понадобилось…
– Зачем Вы врёте?! – Антон через трубку услышал, как он кусает губы, – Когда я могу вернуть Вам деньги? Они наверняка…
– Наверняка грязные, это хотите сказать? Господин Циммерман если боитесь, что Вас могут в чём-то заподозрить, то, уверяю, Вы ошибаетесь. Я простой врач.
– Пусть так, но мне будет спокойнее, если…
– Да, я понял и больше не побеспокою. Если что, мой номер у Вас есть, – не успел он договорить, как услышал несколько коротких гудков.
***
Шантажом и манипуляциям господин Шульц надавил на руководство учебного заведения, заставив их принять своего сына в школу. Несмотря на ожидаемые протесты родителей, дети сразу же окружили его вниманием. Сначала из любопытства к необычному внешнему виду и протезу, как у роботов в мультиках, а затем из интереса к нему самому. Мальчикам доставляло удовольствие играть с ним во вторжение трансформеров, и слушать рассказы, подчерпнутые им из энциклопедий и книг. Однако полного взаимопонимания ему удалось достичь именно с кругом девочек.
Переводя красного от радости и мокрого от энтузиазма Октая через дорогу, Антон параллельно пытался оттереть с протеза белые пятна корректора, предположительно символизировавшие ногти. Мальчик тряс неумело заплетёнными в косичку кудрями и непрерывно лепетал что-то в ответ на простое: «Ребята научили тебя чему-то новому?». Из его сбивчивого рассказа он понял только, что Гертруда дала ему заполнить анкету для друзей и похвалила картинку, которую от там нарисовал, а Эрнест из параллельного класса подарил наклейку.