– Послушай, девушка. Я не хотел, чтобы получилось так, как получилось. Будь моя воля, я бы предпочёл бы не находиться здесь вовсе. Но так вышло, понимаешь? – он помолчал, ожидая её обвинений и криков, но их не последовало, и он добавил, – Ты меня ненавидишь. Что ж, имеешь на это полное право. Но вот только нам с тобой обоим нужно выжить. Я отвечаю за всех этих мальчишек и девчонок в доспехах, а ты – за свой народ. Ты не можешь просто их всех подвести.
Она встала и приняла гордый вид, вспомнив, чему её учила мать. Райден поднял голову и ухмыльнулся:
– Ты знаешь, что я должен сделать, и задумала убить меня в постели. Но тогда мои парни просто выпотрошат остатки недобитых твоих. Они захотят отомстить за генерала, но тебя они не тронут. И ты останешься одна.
Она вдруг поняла, что совсем ничего не умеет делать сама, и ужаснулась от этой мысли. Инстинкт заставил её положить руку на живот.
– Спрашивать, дева ты или нет, не имеет смысла, как я погляжу.
Она ошарашено уставилась на него, а он улыбнулся. И это действительно была добрая улыбка.
– Думаешь, я женщин в положении не видел? – он заметил, что она снова прижала локоть к животу, стараясь спрятать его, – Нет. Не в этом дело. Смотрите вы как-то по-другому. Куда-то вдаль, что ли…
– Да какая разница, как мы смотрим? Ты меня поймал. Я не дева! Так и заяви об этом сразу! Всем растрепи! Пусть камнями меня забьют, – она бросилась прочь от иноземца и громко зарыдала.
Райден выждал пару секунд и пошёл вслед за ней. Он крепко прижал девушку к себе и молча качал на руках, пока та не перестала всхлипывать. Он знал, что она сейчас чувствует себя нестерпимо одиноко и прижалась к нему только поэтому. Он по-отечески погладил её волосы и заговорил уже мягче:
– Вот что, девочка, как тебя зовут?
– Мэй Ли.
– Так ты Слива, значит? В нашем краю, тебя звали бы Умэ. Да не делай ты такое лицо. Что ты думаешь? Конечно, я изучал ваш язык, я же не дурак какой. Вот что, Мэй… Ли, – он отстранил её от себя и вышел из комнаты. Мей Ли бросилась за ним и увидела, как воин намотал простынь на руку и, замешкавшись, выдернул её из кровати. Генерал Андо не привык к тому, что спального мешка кому-то может быть недостаточно. Они с солдатами частенько ночевали на полу, на голой земле или прямо на спинах лошадей.
Райден вытащил из ножен короткий меч и подошёл ближе к Мэй. Она смотрела на него словно ягнёнок, но бежать даже не думала: зажмурилась и затаила дыхание. Воин снял латную перчатку, бросил на пол. Мей приоткрыла один глаз и увидела, как он делал порез не ладони и, несколько раз встрянув рукой, накапал кровью на простыни. Он пошатнулся и, прочистив горло, попросил её присесть рядом. Она была слишком поражена, чтобы сопротивляться и сделала, как ей говорили. Воин указал на её ругу, затем протянул свою, чтобы схватить её. Райден аккуратно подхватил её изящную ладошку своими трясущимися окровавленными пальцами. Он легонько надрезал её мизинец, надавил на него и размазал несколько капель крови по простыни. Он подул на её палец, и через несколько минут ранка уже начала затягиваться:
– Так вот, Слива-Мэй, я тебя не трону. Какой срок? Не больше двух месяцев, так ведь? Только заметила?
Она смотрела на него сводя мокрых глаз.
– Ну вот и отличненько. Если отец жив, – он кивнул в сторону её живота, – То встречайтесь-кувыркайтесь. Можешь ему всё рассказать, но для всех остальных – ребёнок мой.
– Но почему? Ведь не твой…
– Дура, я тебе помочь пытаюсь, а ты нос воротишь. Ладно, – выдохнул он, – Во-первых, у меня есть причины, а, во-вторых, в тех местах, откуда я родом, чужих детей не бывает. Если голодает сирота – это проблема стаи, если старик ходит в лохмотьях – это проблема стаи.
В Империи детей забирали у родителей в возрасте, когда у малышей только начинали резаться зубы. Дальше их воспитывала стая. Они жили в одном доме, вместе тренировались и спали на полу в общей комнате. Каждая семья готовила и выставляла на улицу вяленое мясо, чтобы пока не умеющий охотиться молодняк всегда имел доступ к пище и рос не таким нервным. Кроме детей, сумасшедших и хищных птиц такие кормушки никто не трогал.