— О, да, — кивнул Блад. — Но кто их осудит! Таковы времена… Вы моложе меня, мистер Саматов, но, вероятно, и вы помните, что слово «писатель» не всегда звучало в Городе оскорблением, напротив — многих были счастливы видеть. А теперь жители города, даже мирные, готовы едва ли не драться за право вздёрнуть очередного писаку на рею — и право, не знаешь, смешно это или драматично.
Тропический городишко непонятно как перетёк в советский административный центр: Славку вывели на площадь, посреди которой возвышался на высоком пьедестале бронзовый Ленин с указующей дланью, окружённый чахлым газоном. Над зданием за Лениным реял в жарком безветрии красный флаг.
— Разрешите откланяться, — приподнял шляпу Блад. — Встретимся в суде, мистер Саматов.
Славка с ненавистью смотрел на них. «Что я вам сделал-то, твари?! — думал он в отчаянии. — Пару фанфиков написал? Ну, да, взял пару идеек у Сабатини — подумаешь, преступление… Про пиратов кто только не пишет… ну, стебанулся малость… Но что ж ты на меня-то кидаешься, пиратская морда? Девки-то тебя под кого только не совали, а я всего-то и сочинил пяток новых приключений… И мент тоже хорош… Уголовника нашёл… Да я мента этого вообще впервые в жизни вижу!» Дико нелепо, глупо и смешно было вдруг провалиться во все выдуманные миры разом — и вместо того, чтобы стать там избранным, всеобщим любимцем и богом, загреметь в советскую тюрягу, да ещё, небось, сочинённую каким-нибудь диссидентом, зацикленным на репрессиях! Можно себе представить, как достоверно… зэки, небось, хуже орков… Хотелось думать, что всё это — сон или галлюцинация, тем более что мир тянул на бред своими зыбкими, растекающимися реалиями — но фигуры литературных героев были осязаемы до безобразия.
Мучительно хотелось удрать — но Славка решительно не представлял себе, куда. А через площадь, между тем, шли несколько суровых мужчин, в форме и в штатском; побег не представлялся возможным.
И вдруг его дёрнули чьи-то руки из пустоты.
Миг — и он очутился в каком-то странном пространстве, не видя самого себя, но ощущая, как его тянут вперёд, прочь.
Славка побежал, не видя собственных ног, спотыкаясь, чуть не падая, слыша, как за спиной вопят пионеры и матерят его в бога-душу-мать советские защитники правопорядка. И только за углом ближайшего дома — магазина «Графика-керамика», название которого было написано в два дурных яруса — «гра-кера» и «фика-мика» — он сообразил, что произошло.
И скинул мантию-невидимку.
Гарри Поттер подхватил её в воздухе и, судя по движениям, перекинул через локоть. Он выглядел уже не малышом, но и не старшеклассником, а так, примерно возраста «Ордена Феникса», но его лицо казалось непроницаемым, как у взрослого мужчины.
— Ты?! — поразился Славка.
— Ваша единственная надежда, — кивнул Гарри. — В Особом Отделе сейчас профессор Снейп и Люциус заявления пишут. Все ведь уже в курсе, что вы о нашем мире тоже фанфики сочиняли.
— Что пишут-то? — с тоской спросил Славка, вытирая пот со лба.
— Не хотят, чтобы ваше дело рассматривалось на советской стороне. Требуют, чтобы вас в Азкабан переправили. И очень может быть, что русские согласятся. Были прецеденты.
— Неужели ты хочешь мне помочь? — поразился Славка. — Ты? С ума сойти. Никогда бы не подумал.
— Или вы пойдёте со мной, или у вас нет шансов, — кивнул Гарри. — Вас убьют здесь, а в реальном мире вы от чего-нибудь умрёте. От тромба какого-нибудь — мало ли, от чего живые люди умирают. Но вам это будет не так и важно, правда?
— Бр-рр… как это может быть?
— Как у нас — от фанфиков, — сказал Гарри. — Идите за мной, не стойте. Это как кошмарный сон, в котором вы участвуете. Осознаёте себя, всё понимаете, но сделать ничего не можете. Только мы переживаем и живём дальше, мы же бессмертны, пока о нас читают наши настоящие книги — а вы умрёте. Накройтесь мантией, здесь у вас много врагов.
Славка огляделся. За фасадом советского магазина оказалась узенькая кривая улочка декоративно-архаического вида — Поттер утащил Славку на территорию фэнтези. Немудрено, что менты потерялись. Гарри протянул мантию, раздвинув её двумя руками — и Славка снова нырнул в невидимость. Ощущения были не из приятных, но под защитой мантии Славка чувствовал себя в относительной безопасности.