Вильегас послал Че первый рапорт: "На этот раз оказалось семеро погибших, пятеро раненых и двадцать два человека сдались в плен". Партизаны в течение однрго-единственного дня нанесли армии два поражения. Команда привидений под руководством призрака нанесла новый удар. Спустя несколько месяцев журналист Луис Суарес смог встретиться с побежденными солдатами. "Партизаны были очень тощими и бледными, словно восковыми".
Че подошел поближе к солдатам и рассмотрел их, не дав, правда, им возможности заметить себя. Он приказал Инти намекнуть майору Санчесу на возможность перейти к партизанам. Санчес отказался, но согласился взять с собой подготовленное обращение Национально-освободительной армии, чтобы передать его в прессу, и сдержал свое слово. Он взял два экземпляра обращения, один из которых вручил военной разведке, умолчав о втором. А его, в свою очередь, он отдал своему брату-журналисту, который и опубликовал текст в газете "Пренса либре", выходившей в Кочабамбе.
Мало того что Санчес выполнил свое обещание; общение с партизанами произвело на него сильное впечатление и оказало влияние на его социальные убеждения. Спустя несколько лет он оказался одной из ключевых фигур в левом военном перевороте.
12 апреля Че организовал непродолжительную церемонию похорон первого кубинца, погибшего в ходе военных действий в Боливии, своего старого друга Суареса Гайоля.
"Я собрал всех бойцов, кроме четверки "мальчишек-переростков", чтобы почтить память Блондина и подчеркнуть, . что первая пролитая кровь - кубинская кровь. Это было необходимо сделать, так как появилась тенденция, которую я заметил вчера среди бойцов авангарда, когда Камба сказал, что все меньше и меньше доверяет кубинцам.... Я вновь призвал к единению как единственной возможности увеличивать наше войско, которое усилило свою огневую мощь и уже закаляется в боях, но не только не растет, а, наоборот, в последние дни сокращается".
Таня, которая во время боя оставалась в лагере, потребовала от Че, чтобы тот разрешил ей сражаться на передовой линии.
"Спрятав трофеи в тайнике, который очень хорошо устроил Ньято, мы в 14.00 вышли и двигались в медленном темпе, настолько медленном, что почти не продвинулись, и были вынуждены вскоре после выхода остановиться на ночлег у крохотного родничка". Запись в дневнике Пачо: "Вяленое мясо полно червей. Несмотря даже на то, что оно гнилое, а у меня расстроен желудок, я ем его, чтобы набить брюхо".
Партизаны замкнули круг и возвратились к базовому лагерю (Пачо позже сказал: "Мы шлялись по окрестностям посреди целого стада жандармов и вновь оказались на старте") и обнаружили, что армия не нашла самый важный из их тайников. Че записал в дневнике: "Американцы клянутся, что отправка их советников - часть давнего плана и не имеет никакого отношения к партизанам. Возможно, мы видим зарождение нового Вьетнама".
Первоначальный план Че состоял в том, чтобы собрать всех партизан вместе, провести определенные действия в зоне Мую-пампа, после чего по возможности отступить на север. Дебрэ и Бустос в этом случае продвинулись бы, в зависимости от обстоятельств, в направлении Сукре или Кочабамбы. Поскольку радиопередатчик не работал, а связи с городами не было, Че написал шифрованное письмо Фиделю; он рассчитывал переслать его с Дебрэ:
"Ранчо оказалось раскрыто, и армия начала преследовать нас; мы нанесли первый удар, но сами отрезаны... Таня заперта здесь, поскольку она нарушила приказы и оказалась втянута в события... Нет никаких новостей от троицы Монхе, Коэлье, Рейсе. Я к тому же не доверяю им, а они исключили из партии молодежь, пошедшую с нами. Я могу слушать все радиопередачи, но это совершенно бесполезно, если они сразу же не передаются в Ла-Пас, так что мы пока что отрезаны".
Он добавил также, что хотел бы, чтобы Дебрэ покинул отряд и принялся за организацию европейской сети солидарности. То же самое должен был делать и Бустос: "Организовывать поездки на юг и собирать аргентинцев; он тоже сидит здесь в бутылке".
16 апреля, после воссоединения с тыловым охранением, возглавляемым Вило Акуньей, партизанская колонна снова вышла в путь.
"Авангард вышел в 6.15, мы - в 7.15. Шли хорошо, пока мы не добрались до реки Икира, но Таня и Мачин отстали. Когда у них измерили температуру, оказалось, что у Тани больше 39, а у Мачина за 38. Помимо всего прочего, задержка помешала нам совершить запланированный переход. Мы оставили их обоих, а с ними доктора Кабреру и Се-рапио, в километре выше по течению от Икиры, а сами пошли дальше, овладев имением Белла-Виста, или, если говорить точнее, четырьмя кампесинос, которые продали нам картофель, свинью и немного зерна. Это бедные крестьяне, очень напуганные нашим присутствием здесь".
Перед этим боливийские солдаты запугивали местных жителей совершенно неправдоподобными историями о том, что партизаны явились из Парагвая, что они насилуют женщин, а мужчин вешают на деревьях или же заставляют тащить свое имущество, что они крадут скот и запасы зерна, поджигают дома. Они пришли для того, чтобы насаждать на нашей земле парагвайский коммунизм. Обеспокоенные кампесинос принимались гадать, что же такое может представлять из себя этот "парагвайский коммунизм", и, чтобы не нарваться на неприятности, старались избегать партизан, как чумы.
Несмотря на скептическое отношение Че к местным жителям, партизанам удалось задеть в их сердцах чувствительные струны; правда, Че так и не узнал об этом. Сосредоточенные лица крестьян из глухого уголка Боливии ничего не выражали, но люди все же начинали интересоваться партизанами, раздумывать и задаваться вопросами. Этому процессу не мешали даже и действия армии, которая к тому времени приступила к репрессиям. Крестьян арестовывали, мучили, избивали, уничтожали посевы и одновременно обещали награды за информацию о партизанах.
Обращению Че были в качестве эпиграфа предпосланы слова знаменитого героя кубинской борьбы за независимость Хосе Марти: "Наступило время пылать, и от этого огня появится один лишь свет". Че провел анализ войн за социальную справедливость, которые с неизбежностью начнутся в Третьем мире, и призвал левых преодолеть свои разногласия: "Желание изменить положение вещей при помощи слов - это иллюзия; история либо сотрет их, либо раскроет их истинное значение". Он указал также, что левые должны упорно работать для достижения своей цели: вести войну с империей на ее периферии. "Наш каждый шаг - это боевой клич к борьбе против империализма".
Документ, которому предстояло лечь в основу предложений, выдвинутых кубинцами и поддержанных всеми радикалами конца шестидесятых годов, призывал к созданию "одного, двух, трех, множества Вьетнамов".
Че слушал свое обращение издалека, по радио. Он не оставил никаких комментариев по этому поводу. Саверио Тутино, итальянский журналист, работавший в Гаване, после изучения текста, основываясь на ссылки на годовщину окончания Второй мировой войны, пришел к выводу, что оно было написано в 1966 году. Но он не стал копать глубже. Упоминания о каких событиях, случившихся после 1966 года, были включены в текст позднее? Одна фраза, несомненно добавленная редакторами, позволяла сделать предположение о местонахождении майора Гевары: "В этих и других странах вспыхнут новые войны речь шла о Гватемале и Венесуэле, как уже случилось в Боливии". Никто тогда не обратил на эти слова особого внимания.
Тем временем Че в джунглях разыскивал для Дебрэ и Бустоса путь через Муюпампу. Он был вынужден оставить группу тыловой охраны под командованием Вило Акуньи с больными, среди; которых оказался и Моисее Гевара, страдавший сильным расстройством желудка. С оставшимися были и "мальчишки-переростки". Че приказал этой группе "проявить свое пребывание в районе, чтобы отвлечь тем самым врага и не дать ему обнаружить наш маршрут, и ждать нас в течение трех дней. По истечении этого времени они должны были оставаться в зоне, но не затевать никаких реальных боевых действий, а просто дожидаться нашего возвращения". Че не мог тогда предвидеть, насколько трагическими окажутся последствия разделения отряда.