“Когда мы прибыли в Ла-Игуэру, все шло по-другому. Все мужчины исчезли, и было только несколько женщин. Коко отправился в дом телеграфиста, где имелся телефон, и вернулся с бюллетенем, направленным от заместителя губернатора Валье-Гранде местному шерифу, где говорилось, что он имел известия о том, что в области находились партизаны и что любые новости необходимо сообщить в Валье-Гранде, где за них заплатят. Мужчина сбежал”.
Нинфа Артеага, жена телеграфиста, рассказывала: “Они пришли очень голодные и слабые. Они много ели и сказали мне, что никогда не забудут нас... Доктор был из области Бени. Он так ласково говорил с нами о том, как будет в том случае, если партизаны победят. Он сказал, что у нас будут доктора и лекарства. Но, что важнее, я знаю людей. Всегда знаешь, хорошие они или плохие”.
Когда они выходили из города, авангард угодил в засаду, устроенную армейским батальоном Галиндо. Дариэль Аларкон, шедший первым, нагнулся, чтобы вытряхнуть камешек из обуви, и таким образом уцелел при первом залпе, сбившем с ног Мануэля Эрнандеса, Марио Гутьерреса Ардайю и Коко Передо. Аларкон попытался спасти Коко, взвалил его на плечо, но в тело Коко сразу же попала еще одна пуля, которая, пройдя навылет, ранила Дариэля.
Че сразу же расположил в городе линию обороны. “Спустя несколько мгновений появился раненый Дариэль Аларкон, затем Анисето и Франсиско Уанка с сильно поврежденной ногой”. Двое боливийских бойцов, Антонио Домингес и Орландо Камба Хименес, исчезли во время столкновения.
“Тыловое охранение двинулось по дороге; я следовал за ними... держа двух мулов. Задние были обстреляны с очень близкого расстояния. Они отстали, контакт с Инти был утрачен. Прождав его полчаса маленькой группой, которая подвергалась непрерывному массированному обстрелу с холма, мы решили оставить его, но он вскоре сам догнал нас.
В этот момент Инти узнал, что его брат погиб. “Я не видел его мертвым. И не обронил слезы; я обнаружил, что в том состоянии, в котором я нахожусь, плакать трудно”. На сей раз наши потери были большими. Самая большая потеря это Коко, но и Мануэль Эрнандес, и Марио Гутьеррес были великолепными бойцами, и человеческая ценность этих троих была неизмерима. Антонио Домингес хорошо рисовал”.
Сбежавший Домингес знал путь, которым партизаны намеревались следовать, так что Че был вынужден изменить свои планы, но армейские отряды, окружающие их, заблокировали все дороги. Ночью, после перестрелки, Че собрал оставшихся в живых и предложил боливийцам покинуть отряд, но ни один из них не принял предложения. Аларкон вспоминал, что Че сказал кубинцам: “Мы представляем достоинство Кубинской революции, и мы будем защищать это достоинство до последнего человека и последней пули”.
Можно ли утверждать, что он полагал поражение неизбежным и готовился смириться со всеми вытекающими из него последствиями? Ему уже не в первый раз приходилось попадать в положение, при котором, казалось бы, о победе не могло идти никакой речи, и, несомненно, он был не из тех людей, которые с готовностью признают бедственность ситуации, но за последние два месяца он лишился дюжины своих друзей, он был полностью отрезан, лишен возможности укрыться среди почти полностью разгромленных городских сетей и совершенно оторван от своей удаленной тыловой базы в Гаване. Он даже не мог рассчитывать хотя бы на один пункт, где его ждала бы твердая поддержка среди кампесинос. Но если дела говорят за человека, то Че не говорил о поражении: он сказал, что не готов ни для того, чтобы сдаться, ни даже для того, чтобы отступить.
Слухи о состоянии и направлении движения отряда, основываясь на которые армейское командование устроило засаду в Ла-Игуэре, побудили его также мобилизовать батальон рейнджеров, прошедших обучение на базе Ла-Эсперанса, и отправить его в район Валье-Гранде. Различные сведения, полученные из имущества погибших и от дезертиров, подтверждали, что Че и его группа находились в этом районе, что майор Гевара был болен, а его группа была слаба. Это позволило армии выработать свою стратегию.
28 сентября Че записал в дневнике: “День бедствий, который, как однажды показалось, должен был стать последним”. Всякий раз, пытаясь найти выход из каньона, они натыкались на солдат. В десять утра группа из сорока шести человек, казалось,
“целые века проходила мимо. Следующая группа появилась в полдень, на сей раз из 77 человек. И, в довершение всех бед, в это время раздался выстрел, и солдаты заняли позиции. Офицер приказал им спуститься в ущелье, где, как они полагали, мы находились. Так или иначе, в конце концов они передали по радио, что он, кажется, был удовлетворен, и возобновили движение. Наше нынешнее укрытие не предоставляет никакой защиты от нападения сверху, и если бы они нас нашли, вероятность спасения была бы весьма спорной”.
Пачо писал в своем дневнике: “Звук, с которым мы со всей возможной осторожностью вскрывали банки с сардинами, казался нам ужасным грохотом”.
Они просители, запертые в ущелье, три дня; их разведчики не могли найти никакого выхода. Чилийское радио сообщило, что Че угодил в ловушку в каньоне в боливийских джунглях. На третий день перед ними прошло еще больше патрулей но наконец в десять часов вечера 30 сентября им удалось выбраться из этой мышеловки. Врач и Аларкон, оба, были в тяжелом состоянии. Че признался Пачо, что “это было все равно что несколько раз умирать и рождаться заново”.
В сводном рапорте за сентябрь Че писал:
“Самая важная задача заключается в том, чтобы выбраться отсюда и найти более подходящие зоны, затем установка контактов, несмотря даже на то, что аппарат в Ла-Пасе разгромлен... Они нанесли нам серьезный удар. Состояние духа у оставшихся людей было очень хорошим, и у меня остаются сомнения насчет одного лишь Саймона Кубы, который может воспользоваться шансом убежать при каком-нибудь столкновении, если его не предупредить”.
Пачо, в свою очередь, писал: “Только голос Че заставляет людей идти дальше. Возглавляемые этим человеком, который казался неутомимым и бесстрашным, партизаны добрались до нового места стоянки, “в редкой рощице”. Здесь Че дал им передышку: “я решил остановиться еще на день, так как место хорошее и имеет пути, гарантирующие отступление, учитывая, что мы можем увидеть любые перемещения вражеских войск”.
Следующие двое суток они двигались по ночам, чтобы избежать окружения. У них почти не было воды, и они страдали от невероятного переутомления.{36}
52. Ущелье Юро.
Память о последнем сражении Че, случившемся в Боливии, живет в умах уцелевших партизан, заставляя их непрестанно задавать себе все тот же неизменный жестокий вопрос: мог ли исход тех событий оказаться иным?
4 октября 1967 года Че вел цепочку своих несчастных людей в настолько быстром темпе, насколько позволяла осторожность. Они карабкались вверх и вниз по горам, не имея даже питьевой воды. Он все еще находил в себе силы смеяться над военными в своем дневнике: "По радио передают... что, если меня захватят силы 4-й дивизии, то меня будут допрашивать в Камири, а если 8-й, то - в Санта-Крусе".