Из рапорта Прадо: "Тогда же я отдал несколько приказов. Мы находились в тени маленького деревца на краю ущелья, но в десяти метрах над ним, и были прикрыты небольшим углублением. Я приказал связать пленным руки и ноги их же собственными ремнями". Он сообщал далее, что Че сказал ему:
"- Не беспокойтесь, капитан. Уже все кончено.
- Для вас - да, но там осталось еще несколько хороших бойцов, и я хочу избежать любого риска.
- Это бесполезно, мы проиграли".
Лейтенант Агилера передал Прадо запрос, в котором сообщалось, что Валье-Гранде требовал подтвердить захват в плен партизанского командира. Полковники, осуществлявшие руководство боевой операцией за много миль от поля боя, не могли поверить в случившееся. В 3.30 пополудни Прадо послал еще одну радиограмму: "Захват Рамона подтверждаю. Жду приказаний. Он ранен".
Уже через полчаса полковник Андрее Селич вылетел на вертолете из Валье-Гранде, направляясь в сторону Ла-Игуэра, ближайшему от ущелья Юро населенному пункту. Примерно в 4.30 дня вертолет пролетел над ущельем и был обстрелян партизанами, которые все еще продолжали борьбу.
К району боевых действий приближались и два самолета, груженные напалмом, но Прадо попросил их не бомбить зону, так как противники находились очень близко один к другому, и партизаны, и рейнджеры перемещались по узкому пространству ущелья Юро и соседней долины, не имея определенных позиций. Через несколько минут взвод рейнджеров натолкнулся на Оло Пантоху и Рене Мартинеса Тамайо. Трое солдат были ранены, один из них вскоре умер. Партизан закидали ручными гранатами, и они погибли. Такова была официальная версия.
В пять часов дня из Валье-Гранде в Ла-Пас была отправлена телеграмма, адресованная военному командованию. "Мы подтверждаем захват Рамона". Они ждали два с половиной часа, прежде чем собрались с духом передать известие своим высшим начальникам.
Примерно в то же время одна из трех партизанских групп, которая вела бой в высшей части ущелья (Инти Передо, Гарри Ви-льегас, Дариэль Аларкон, Ньято Мендес, Леонардо Тамайо, Давид Адриасола), сумела оторваться от боливийских солдат и вышла в точку встречи, предварительно согласованную с Че. По дороге они нашли немного муки, выброшенной на землю, и это взволновало их: Че никогда не допустил бы такого. Чуть позже обнаружилась его растоптанная миска. Инти Передо позднее сообщил: "Я узнал ее, потому что она была алюминиевым блюдом. Мы не встретили никого в условленном месте, хотя и узнали следы Че - отпечатки его сандалий не походили на прочую обувь, и поэтому их можно было легко узнать. Но затем мы потеряли след". Описание картины закончил Аларкон:
"Мы видели, как Че выбрался и ушел за кордон, и поэтому считали, что он находится вне опасности. Приблизительно часа в три дня мы увидели, что он начал отступление, и сказали себе: "Он теперь вне опасности", но чего мы не увидели, было то, что он вернулся, чтобы помочь Вилли Симону Кубе и Чангу. ...Бой закончился примерно в пять часов дня".
Так где же находился Че? Все еще можно было расслышать стрельбу. Это пробивалась другая группа - больные во главе с Франсиско Уанкой, в сопровождении доктора Морогоро де ла Педрахи и перуанцев Реституто Кабреры и Лусио Гальвана. Пачо, в одиночку, смог укрыться в пещере на дне ущелья. Начало темнеть. Капитан Прадо решил отойти к Ла-Игуэре, ограничившись самым ценным призом, майором Геварой.
В путь вышла странная процессия. Почти сотня испуганных солдат несла тела своих товарищей по оружию, а также Оло Пан-тохи и Рене Мартинеса Тамайо на импровизированных носилках. Че и Симон были связаны, их вели двое солдат, а всю группу окружало внушительное "подразделение охраны".
Ла-Игуэра находилась в полутора милях. На пути колонны попалось несколько раненых солдат, которых эвакуировали с поля боя. Че предложил оказать им помощь. Капитан Прадо отказался и заявил, что это Че виновен в их состоянии. "Это война", - кратко ответил Че. Капитан предложил ему несколько легких сигарет "Пасифик", но он взял только темную "Асторию" у одного из солдат.
Было, наверно, около семи часов вечера. Солдаты, согласно приказам, не разговаривали с пленными партизанами. Во всяком случае, Че ничего не сказал за оставшуюся часть перехода. Возможно, он вспомнил свои слова, написанные при первом посещении Боливии: "Жизнь здесь стоит немного; они принимают и теряют ее без малейшего волнения". {38}
54. Восемнадцать часов в Ла - Игуэре.
Около половины восьмого вечера Эрнесто Гевара второй раз в жизни вошел в Ла-Игуэру, но на сей раз уже как побежденный. Эта жалкая деревушка, где в не более чем тридцати глинобитных домиках ютилось человек пятьсот жителей, имела еще одно имя: Смоковница - в память о том, что здесь некогда в изобилии рос исчезнувший теперь инжир. Удаленная отовсюду Ла-Игуэра, куда можно попасть лишь пешком или верхом по тропе, не проходимой для транспортных средств, это место, где, по утверждению фольклора, вечны одни лишь камни.
На окраине селения собралось несколько испуганных крестьян. Спустя двадцать лет после смерти Че одна престарелая крестьянка расскажет, что видела, как он прошел в колонне перед ее домом в Ла-Игуэре и что потом его увезли на небо... в вертолете, наконец, выговорила она, словно это явление, объяснение которого она столько раз слышала, все еще казалось ей не менее диковинным, чем тот факт, что Че улетел на небеса.
Командиры рейнджеров, полковник Селич и майор Айороа, прилетевшие на вертолете, дожидались уже давно. Пленные и мертвые партизаны были доставлены в здание школы, глинобитный дом с черепичной крышей, в котором были лишь две классных комнаты, разделенных между собой перегородкой. Симона Кубу заперли в одном из классов вместе с трупами Оло и Рене. Че поместили в другом. Его развязали и дали аспирину от боли в раненой ноге.
Хуан Пабло Чанг, получивший рану в лицо, также был задержан. Когда его поймали - одновременно с другими или же позже?
В полдевятого вечера Гари Прадо отправил то же самое сообщение, которое передавал в течение всей второй половины дня, воспользовавшись на сей раз телеграфом: "Папа ранен". Вместе с Селичем они просмотрели жалкое содержимое рюкзака Че: двенадцать кассет фотопленки, две дюжины карт, исправленных Че цветным карандашом, портативный радиоприемник, два маленьких шифровальных блокнота, еще два блокнота с записями текстов полученных сообщений и пара записных книжек - возможно, дневники? - полностью исписанные убористым торопливым почерком Че.
Полковник Селич по телефону запросил указания у штаба 8-й Дивизии. Спустя десять минут раздался ответный звонок: "Арестованные должны оставаться в живых до тех пор, пока не поступят указания сверху". Еще через час из Валье-Гранде поступило новое распоряжение: "Сохраните Фернанадо в живых до моего приезда. Прибуду завтра утром вертолетом при первой же возможности. Полк.овник Сентено".
Тем временем в Ла-Игуэре три собравшихся там командира попробовали допросить Че, но ничего не добились, так как он отказался говорить с ними. Прадо вспоминал о том, как Селич сказал Че: "А что, если тебя сначала побрить?" - и дернул его за бороду. Че отмахнулся от него. По словам телеграфиста из Ла-Игуэ-ры, когда Че отказался отвечать на вопросы, Селич зашел еще дальше - грозил убить пленника, отобрал у того две трубки и часы.