В полдень Че попросил разрешения еще раз поговорить со школьной учительницей, но та отказалась: она была испугана.
В это время уцелевшая группа партизан находилась всего лишь в 500-600 метрах от города, дожидаясь сумерек, чтобы сделать свой ход. Аларкон вспоминал:
"Именно тогда мы поняли, что Че находился в плену... Мы услышали новости по небольшому радиоприемнику с наушником, который был у нас с собой... Мы посчитали это дезинформацией, которую распространяла армия. Но примерно в десять часов утра они уже говорили, что Че мертв, и... говорили о фотографии его жены и детей, которую он хранил в бумажнике. Услышав это, трое из нас, кубинцы, уставились друг на друга, молча роняя слезы... Из этих слов нам стало ясно: он действительно погиб в бою. Нам так и не пришло в головы, что он был там, живой, на расстоянии 500 с небольшим метров от нас".
В середине утра Айороа приступил к поискам палачей-добровольцев среди солдат. Главный сержант Марио Теран попросил позволить ему убить Че; один из солдат вспоминал: "Он доказывал, что партизаны убили троих его приятелей из роты "Б", которых тоже звали Марио, и что в честь их памяти ему нужно предоставить право убить Че". Он был изрядно пьян. Сержант Бернардино Уанка вызвался прикончить товарищей Че.
Сразу же после часа дня Теран, коротышка не более пяти футов двух дюймов росту, коренастый (он весил 145 фунтов), вошел в класс, где был заключен Че. Теран держал винтовку "М-2", которую ему дал главный сержант Перес. В это время в соседней комнате за тонкой перегородкой Уанка в упор расстреливал Чан-га и Симона.
Че сидел на скамье, прислонившись к стене, его запястья были связаны. Теран заколебался, что-то сказал, а Че ответил:
"- Что ты волнуешься? Ты же пришел убить меня".
Теран отвернулся было, словно хотел выйти, но затем все же выпустил первую очередь, услышав вызывающий оклик: "Стреляй, ты, трус. Ты убьешь мужчину". Лишь без малого тридцать лет спустя удалось установить, что Че действительно произнес эти слова.
Сам Теран так рассказывал об этом:
"Когда я вошел туда, Че сидел на скамье. Увидев меня, он сказал: "Ты пришел, чтобы убить меня". Я не мог заставить себя выстрелить, и этот человек сказал мне: "Успокойся, ты будешь убивать мужчину". Тогда я отступил на шаг назад, к двери, закрыл глаза и выпустил первую очередь. Че упал на пол с перебитыми ногами, он корчился, полилась кровь. Я собрался с духом, выпустил вторую очередь и o поразил его в руку, плечо и сердце".
Немного времени спустя в комнату вошел главный сержант Карлос Перес и выстрелил в безжизненное тело. И это оказалась не единственная посмертная пуля: рядовой Кабреро тоже выстрелил в тело Че; по его словам, он желал отомстить за смерть своего друга Мануэля Моралеса.
Различные свидетели, кажется, сходятся в том, что время смерти Че - примерно 3.10 пополудни, воскресенье, 9 октября 1967 года.
Боливийская военщина первоначально обнародовала другую дату гибели Че, чтобы создать впечатление, что он погиб в бою. Из-за этой Дезинформации годовщина смерти Че в течение ряда лет отмечалась 8 октября. Потрясенная учительница кричала на убийц.
Доминиканский священник из близлежащего прихода пытался успеть попасть в Ла-Игуэра, чтобы поговорить с Эрнесто Геварой. Отец Рохер Шильер вспоминал:
"Когда я узнал о том, что Че содержится под стражей в Ла-Игуэре, я добыл лошадь и отправился туда. Я хотел выслушать его исповедь. Я знаю, что он сказал бы: "Я потерян для вас". Я хотел ответить ему: "Ты не потерян. Бог все еще верит в тебя".
По дороге я встретил крестьянина. "Не торопитесь, отец мой, - сказал он мне, - они уже покончили с ним".
Примерно в четыре часа дня капитан Прадо вернулся в город из своего последнего рейда по близлежащим ущельям. На пути в Ла-Игуэру майор Айороа сообщил ему о том, что Че казнен. Капитан нахмурился в негодовании: он-то захватил Че живым. Уже все было подготовлено для того, чтобы перевезти тело на вертолете. Прадо подвязал челюсть Че носовым платком, чтобы лицо не было искажено.
Уличный фотограф делал снимки солдат, окружавших лежавший на носилках труп. Эти фотографии похожи на снимки с воскресных пикников, отличаясь от них лишь отсутствием улыбок. На одной из фотографий около трупа запечатлены Прадо, отец Шильер и дона Нинфа, жена телеграфиста.
Священник вошел в школьное здание, но не знал, что делать. Он подобрал винтовочные гильзы, чтобы сохранить их, а потом старательно вымыл лужи крови на полу. Он хотел смыть часть грехов того человека, который был убит в этой школе.
Марио Терана пообещали наградить часами и поездкой в военную академию в Вест-Пойнт (США) для обучения на курсах старшин, но ни одно из этих обещаний не было выполнено. Вертолет улетел. К одной из лыж его шасси был привязан труп. {39}
55. Исчезнувший труп.
Валье-Гранде, центр провинции, находящийся в 765 километрах (475 милях) к юго-востоку от Ла-Паса. Штаб 8-й дивизии, десять часов утра 10 октября 1957 года. Уругвайский журналист Эрнесто Гонсалес Бермехо дал выразительное описание сцены, на которой разворачивались последующие события:
"Город похож на великое множество других, со своей главной площадью, высохшим фонтаном, бюстом в память кого-то того или этого и несколькими каменоломнями. Ратуша с часами, навсегда остановившимися в десять минут шестого неведомо какого числа, аптека Хулио Дурана, бакалея Монтескларос, заведение доны Евы, которое одновременно служит и пансионом, и, конечно, церковь, которая не без доли тщеславия именует себя собором".
Боливийская военщина, торопясь похвастаться своим триумфом, созвала пресс-конференцию. Со свойственным им цинизмом, они не только не подождали, пока мертвое тело Че остынет, нет, они объявили о его смерти, когда он еще был жив, хотя в то время они были единственными, кто знал об этом. Рене Баррьен-тос сделал заявление в десять часов утра, обратившись, якобы не для печати, к группе журналистов в Ла-Пасе. В свою очередь полковник Сентено устроил пресс-конференцию в штабе 8-й дивизии в час дня. Полковник Сентено объявлял, что Че погиб в ходе столкновения с армией около Ла-Игуэры, примерно в двадцати милях от Валье-Гранде: "вооруженное столкновение продолжалось четыре часа... но Гевара, раненный в пах и легкие, погиб в самом начале..."
Командующий армией, генерал Альфредо Овандо, прибыл в Валье-Гранде в 3.50; его сопровождали генерал Лафуэнте и контр-адмирал Угартечеа. Они зашли в зал, где лежали тела погибших в ходе недавних боевых действий. У Овандо был очень напряженный вид, словно он изо всех сил старался скрыть свою нервозность. Это была какая-то странная победа, после который победители казались скорее испуганными, нежели торжествующими.
Тремя часами позже, ровно в пять часов дня, в местном аэропорту приземлился вертолет; к одной из лыж его шасси было привязано мертвое тело. Транспортной операцией, судя по всему, руководил человек, одетый в военный френч, но без знаков различия. Это привлекло внимание журналистов и заставило их решить, что он был агентом ЦРУ. Некоторые из них сфотографировали его - он был "доктором Гонсалесом". Здесь же находился его коллега Феликс Родригес. Журналисты поинтересовались у тентов, откуда они: "С Кубы? Из Пуэрто-Рико?" - "Ниоткуда", - дружно ответили те по-английски.
Родригес крикнул коллеге: "Давай-ка убираться отсюда ко
сем чертям". Кампесино, оказавшийся в это время в аэропорту, |идел, как тело пронесли мимо него: "Он выглядел невредимым.