При первом же свидании с царем Гагиком князь спросил его, кого он хотел бы видеть католикосом и где бы желал учредить его престол. Царь Гагик ответил, что его избранник — епископ Степанос, а патриарший престол он хотел бы видеть на острове Ахтамар, где им выстроен великолепный храм и неприступный замок и куда скоро должен переехать двор.
Князь сказал, что царь Ашот и наследник Абас поручили ему как представителю Араратского царства выполнить в этом вопросе волю царя Гагика. Пусть государь соблаговолит избрать наследником патриаршего престола, кого он захочет. На это избрание дадут свое согласие все крупнейшие монастыри северных областей.
Это известие доставило большое удовлетворение царю Гагику.
— Царь Ашот и престолонаследник Абас меня очень обязали своим великодушным предложением! — воскликнул он радостно. — Отныне дом Арцруни будет неразлучным союзником царей Багратуни. Их враги будут моими врагами.
Вскоре всеобщий собор, собравшийся в столице Арцруни, избрал католикосом епископа Степаноса.
Царь Гагик с большой торжественностью доставил новоизбранного католикоса на остров Ахтамар. Миропомазание произошло в новом храме Христа, после чего католикос остался там как всеармянский патриарх. Чтобы выразить свою благодарность царю Ашоту, царь Гагик послал ему ценные дары, одарив также и князя Марзпетуни.
Но князь Геворг радовался не этим дарам, а тому, что дружба, которой он заручился в Васпуракане, должна была в будущем стать залогом многих побед.
Истории с избранием католикоса князь не придавал столь большого значения, как Гагик Арцруни, который считал для себя великим почетом иметь патриарший престол на Ахтамаре и видел в том свое преимущество перед Араратским царством. Марзпетуни же считал, что войска васпураканских князей принесут больше пользы престолу, чем сидящий в столице католикос. Среди армянских епископов князь не видел ни одного, кто мог бы оказаться достойным наследником патриархов Геворга или Маштоца.
Такого же мнения были царь и великий князь Абас. Поэтому они искренне благодарили Марзпетуни за то, что он так мудро пожертвовал малым для приобретения великого.
Князь Марзпетуни вернулся в Еразгаворс, довольный своим путешествием. Он привез дружественное соглашение с царем Гагиком, что было гораздо ценнее, чем если бы католикос Иоанн был жив и вернулся с ним в столицу.
Отдохнув при дворе, князь снова отдался думам о взятии Двина. Теперь, когда Гагик был в союзе с царем, можно было действовать смелее. Армяне могли взять Двин приступом, если бы даже осада затянулась надолго. Князь решил воспользоваться зимними месяцами для необходимых приготовлений, а весной выступить в поход.
Но неумолимая судьба решила иначе. Не успел он сделать нужных распоряжений и привести в порядок дела, как пришло известие из Утика, что Цлик-Амрам, соединившись с гугарским и тайским князьями, передает три северные области Армении абхазскому царю Беру. (В это время отец Бера Гурген, тесть Абаса, уже скончался, и вместо него Абхазией правил Бер.)
Это известие сильно поразило двор, но особенно огорчило царя и князя Марзпетуни.
Когда князь вошел к царю, чтобы узнать его мнение по поводу новой измены Амрама, он нашел его грустным и больным.
— Эта измена, — сказал царь, — продолжение прежней. Сепух, как я уже тебе говорил, враг не народа, а мой личный враг. Вся его злоба направлена против меня. Он успокоился, потому что я бежал от него и бесславно жил на Севане. Мое несчастье удовлетворило его, и огонь мести угас в его сердце. Но сейчас, когда я вернулся на престол, старая злоба и месть вновь вспыхнули в нем, и он задумал новую измену. Этот человек думает, что судьба мне опять благоприятствует, что для меня взошла заря нового счастья, и снова хочет причинить мне боль. Он передает армянские области Беру, нашему давнему врагу… Если бы он знал, что мое сердце смертельно ранено, быть может, он по-человечески пожалел бы меня и перестал совершать зло…
— Я передам дела великому князю Абасу и поеду в Утик. Быть может, я сумею предотвратить опасность, пока абхазский царь еще не явился за своей добычей, — сказал князь Геворг.
— Съездить в Утик? Да, это было бы хорошо. Но ты очень устал. У армян нет второго Марзпетуни, ты должен беречь себя.
— Все Марзпетуни были бы ничтожными людьми, если бы сидели сложа руки. Прикажи мне, государь, завтра же ехать в Утик. Возможно, что я еще успею помочь делу, — повторил князь.
Царь несколько минут молча смотрел на Марзпетуни, словно не решаясь говорить.