— Радарная тарелка, — сказал Малиберт мальчику, показав в ту сторону.
Тимми прижался носом к холодному стеклу.
— Это одна из тех самых, папа Гарри? Такие штуки говорят со звездами?
Ответил ему пилот:
— М-м-м, нет, Тимми, это военная установка.
— Здесь никто не стал бы строить радиотелескопов, Тимми. Мы слишком далеко к северу. Для большого радиотелескопа нужно такое место, откуда можно просматривать все небо, а не только маленький кусочек, который виден из Исландии.
Пока они подвозили и грузили в вертолет носилки с покалеченным ребенком — медленно, мягко и, как могли, осторожно, — Гарри Малиберт продолжал вспоминать далекие точки планеты — Аресибо, Вумеру, Сокорро и многие другие. Все эти радиотелескопы мертвы теперь и наверняка разрушены тяжелыми льдами и резкими ветрами. Раздавленные, снесенные, проржавевшие незрячие глаза, всматривавшиеся когда-то в космос. Эта мысль расстроила Гарри, но ненадолго. Несмотря ни на что, он чувствовал себя счастливым, потому что сегодня Тимоти в первый раз назвал его папой.
В одном из вариантов окончания этой истории солнце наконец вернулось, но слишком поздно. Исландия оказалась последним местом, где люди еще держались, но и в Исландии начался голод. В конце концов на Земле не осталось никого, кто умел бы говорить, изобретать машины и читать книги. Жуткий третий ответ на парадокс Ферми оказался пророческим.
Но есть и другой вариант. В этом варианте солнце вернулось вовремя. Может быть, едва-едва вовремя, но продовольствие еще не иссякло к тому моменту, когда от прикосновений лучей света в каких-то районах планеты зазеленели растения, выращенные из замерзших или сохраненных людьми семян. В этом варианте Тимми остался в живых и вырос. Малиберт и Эльда поженились, и, когда пришло время, Тимоти взял в жены одну из их дочерей. А из их потомков — через два поколения или через двенадцать — один дожил до того дня, когда парадокс Ферми превратился в забавную беспокойную причуду древних, столь же комичную и бессмысленную, как боязнь моряков пятнадцатого века упасть за край плоской Земли. В тот день небеса заговорили, и к нам прибыли наконец жители далеких миров.
А может быть, настоящее окончание этой истории выглядит по-иному, и в соответствии с ним люди Земли все-таки решили не спорить и не драться друг с другом, чтобы не задушила тьма жизнь на планете. В этом варианте человечество выжило, спасло науку и красоту жизни и смогло радостно приветствовать своих братьев со звезд…
Вот так на самом деле и случилось.
По крайней мере хочется в это верить.
Гордон Р. Диксон
Дружелюбный человек
К величайшему изумлению Марка Торена, его кто-то ждал.
Встречавшим оказался приятной наружности молодой человек в спортивной рубашке с распахнутым воротником. Он вынул изо рта трубку, приветливо улыбнулся и указал на дверь, ведущую в уютную комнату.
— Проходите! Устраивайтесь и чувствуйте себя как дома.
Марк озадаченно последовал приглашению. Инструктаж не предполагал подобного приема. Неужели так встречают всех гостей из прошлого?
Он сел и с любопытством огляделся. Комната, обставленная удобной, модной в его дни мебелью, ничем не отличалась от обычной гостиной.
— Кажется, вы удивлены, — сказал молодой человек, опустившись в глубокое кожаное кресло напротив.
Торен смерил его подозрительным взглядом, отметив при этом, что костюмы у них одного покроя.
— Да, удивлен, — сухо произнес Марк. — Отправиться на пятьдесят тысяч лет в будущее и оказаться в привычной обстановке…
Молодой человек усмехнулся.
— Не принимайте близко к сердцу, цивилизация развивается циклически… Между прочим, меня зовут Меркль. А вас?
— Марк Торен. Что вы имеете в виду — «развивается циклически»?
— По кругу, — беспечно ответил молодой человек. — Средневековье — период развития науки и культуры — снова средневековье — снова период развития — и так далее.
Марк нахмурился.
— Странно. С идеей цикличности, конечно, можно согласиться, но, по нашим расчетам, через двадцать тысяч лет в развитии человечества должен был наступить резкий скачок. Именно поэтому, кстати, я и решил отправиться так далеко в будущее. Ни один мой современник даже представить себе не мог, каким станет род людской… — Он внезапно замолчал. — Если не возражаете, я задам вам несколько вопросов.
— Валяйте! — махнул рукой молодой человек, пустив в потолок струю дыма.
— Вы разговариваете на моем языке, — без обиняков начал Марк. — Одеты, как я. Почему?
— Ах, это… — Меркль вздохнул. — Наши приборы позволяют заглядывать на некоторое расстояние по временной оси. Мы узнали о вашем приближении и специально подготовились.
— Столько хлопот ради одного посетителя? — спросил Марк.
— Не так уж и много хлопот, — пожал плечами Меркль. — С нашими возможностями…
— Таким образом, напрашивается вывод, что ваш мир сильно отличается от того, что я вижу здесь.
— В определенной степени. Разумеется, у нас выше уровень развития техники. И в то же время, как я уже говорил, в культурном отношении мы стоим примерно на одной ступени.
— И в то же время, — подчеркнул Марк, пытаясь перехватить бегающий взгляд собеседника, — мне это будет крайне интересно. — Он замолчал, но, не получив ответа, заговорил снова: — Вы не против, если я ознакомлюсь с вашим образом жизни?
— Пожалуйста! — торопливо заверил молодой человек. — Вы, однако, должны понять, что нам сперва необходимо осмотреть вас и ваш транспорт… Всего лишь удостовериться, что ни вы, ни машина не таите никакой опасности.
— Я заверяю… — высокомерно начал Марк, но молодой человек, виновато улыбаясь, перебил его:
— Мы понимаем, что вы не желаете нам зла. Но, к примеру, ваш корабль мог накопить некую латентную энергию, которая при случайном высвобождении грозит взрывом, а вы сами можете оказаться носителем каких-нибудь болезнетворных микробов, иммунитет к которым давно утерян. Тут не на что обижаться. Между прочим, вы в состоянии значительно ускорить всю процедуру, если ответите мне на несколько вопросов.
Марк сделал гримасу:
— Я-то полагал, что все будет иначе, — посетовал он. — Меня снедает любопытство… Ладно, приступайте.
— Во-первых, — сказал Меркль, — просто, чтобы мы убедились в точности показаний приборов… Из какого вы года?
— Из две тысячи сто девяностого. Меркль кивнул.
— И на каком же уровне развития находилась ваша цивилизация?
— Мы довольны успехами. Наши корабли достигли спутников Юпитера, мы прочно обосновались на Марсе и Венере. Широко используется атомная энергия, хотя, надо признаться, высокая стоимость установок все еще ограничивает применение… — он смущенно замолчал. — Вам, должно быть, смешно…
— Вовсе нет! — тут же возразил Меркль. — Продолжайте.
— Ну, в социальном плане, я полагаю, мы все еще находимся на примитивной стадии. Разумеется, мужчины и женщины равноправны, но до сих пор бытует расовая неприязнь, а реальная власть находится в руках промышленников.
— Ясно… — протянул Меркль. — То есть еще тот тип общества, где сильный человек может стать тираном.
— Пожалуй, да, — согласился Торен и внезапно осекся. — А зачем вам это?
— О, просто так, — беззаботно ответил Меркль. — Расскажите мне подробнее о полетах в космос. Значит, говорите, не дальше Юпитера?
— По крайней мере таковы мои сведения, — сказал Марк. — А я бы, наверное, знал.
— Любопытно, — пробормотал Меркль. — Весьма любопытно. Он неожиданно встал.
— Теперь мне надо вас покинуть. Процесс обследования займет несколько дней, но, будьте уверены, не вызовет ни малейшего беспокойства. Располагайтесь, осваивайтесь. Дом находится в полном вашем распоряжении, но за его пределы прошу пока не выходить.
— Хорошо. Я хотел бы только… — Торен замолчал, потому что Меркль уже скрылся за дверью.