- У нас тут небольшой совет, - сказал мужчина, как только Ри и Грин подошли к ним. Сначала он представил Дженни и Моргана Джонс, вкратце объяснив, как он познакомился с Морганом, а потом, повторив рассказ Дженни о начале эпидемии, заявил, что ферма все-таки не самое безопасное место.
- Не совсем улавливаю суть, - нахмурился Гленн, пытаясь разобраться в словах Рика. В прошлый раз все начиналось примерно так же, и ферма простояла достаточно долго, прежде чем на нее наткнулось бродячее стадо ходячих. Может, в этот раз им всем вообще повезет куда больше?
- В городе осталось много больных. Пока мы выбирались оттуда, то успели повстречать и немало ходячих, - пустился в объяснения Морган. – Они уже начинали сбиваться в группы в поисках свежей плоти, и, скорее всего, двинутся в нашу сторону. Не хотелось бы оказаться у них на пути.
- Но ферма достаточно далеко, - возразила Мэгги, которая, как и ее муж, не хотела так спешно покидать свой дом. – К тому же, откуда нам знать, куда именно пойдут ходячие?
- Я знаю, - отозвался Рик. Морган понимающе хмыкнул, в то время как остальные недоуменно вскинули брови, требуя дальнейших объяснений. Но Граймс, походу, ничего объяснять не собирался, сказав лишь, что пока что всем надо идти и охранять территорию, а уже где-нибудь вечером они будут решать, что делать дальше. Гленн попытался спорить, хотел узнать, откуда у Рика такая уверенность, что им надо уезжать, но шериф лишь отмахнулся, разворачиваясь и шагая к дому. А там к нему навстречу уже вышла Мишонн, которая явно была чем-то встревожена.
Отис
Убраться от фермы как можно дальше. Самый оптимальный вариант, в котором не придется встречаться лицом к лицу со своим убийцей, не придется терпеть его присутствие рядом и вспомнить всякий раз, глядя в его лицо, как он уходил вперед, пока весь мир тонул в огне боли и панического ужаса. Ходячие не пугали так, как этот человек, который еще и являлся служителем закона. К черту, видимо, все законы, когда весь мир рушится прямо на глазах.
Патриция пыталась возражать. Хотела образумить мужа, но тот не слушал, да и не хотел слушать. Он-то знал, что его ждет, знал наверняка, ведь все снова пошло по кругу. Конец света наступил, а значит, скоро и его конец тоже наступит. Надо бежать, бежать, пока есть силы, найти укрытие и спрятаться там. Отис заставлял себя идти, не оборачиваясь и не слушая робких просьб жены остановиться хотя бы на минуту. У него нет даже минуты.
На лбу мужчины выступили капельки пота. Идти через лес было глупо, но выйти на дорогу было еще опаснее. В какой-то момент он начал осознавать, что уже понятия не имеет, куда его занесло и куда теперь вообще надо идти. Казалось, что все прошлое вдруг разом навалилось на него, не позволяя даже нормально вздохнуть. Тот мальчишка, который так некстати оказался на поляне. Выстрел, который был началом конца для охотника. И последняя в его жизни поездка в надежде спасти ребенка. Знал бы он, что все закончится именно так, стал бы помогать?
Хруст веток где-то совсем рядом заставил мужчину остановиться. Отис прищурился, сняв с плеча ружье и пытаясь прицелиться. Но в кромешной темноте разглядеть кого-либо было практически незаметно. А потом вдруг Патриция закричала.
========== Мэрл. Рик ==========
Мэрл
Слишком мало места, слишком много людей, слишком медленная реакция водителя – в общей сумме эти факторы значительно уменьшили шансы Мэрла выбраться из фургона без каких-либо повреждений. И если случайный удар локтем под ребра можно было попросту проигнорировать, то намертво вцепившегося в палец воскресшего мертвеца – нет. Надо же было вообще такому случиться. Чтобы Мэрл Диксон дал слабину в самом начале этой невероятной заварушки и сразу же сошел с дистанции – это как вообще возможно? Но острая боль в пальце, грозный рык и громкие нецензурные вопли его товарищей по несчастью буквально-таки твердили о том, что такое очень даже возможно.
Двери фургона распахнулись так резко и так не вовремя, что все трое заключенных, не считая озлобленного ходячего, вывалились на асфальт, словно мешки с песком. В этот раз Мэрл среагировал быстрее, чем тощий и лысый: не вставая, откатился под фургон, и в ту же секунду раздались выстрелы. Явно обескураженный конвой, который даже не предполагал, каких именно заключенных привезут, тут же открыл огонь на поражение, завидев мертвеца. Хотя, наверно, они еще не успели понять толком, по кому стреляют; быть может, в их сознании этот человек был не иначе как каннибалом. Еще бы, губы и подбородок перемазаны в крови, взгляд безумный, лицо серое, а изо рта вырываются одни лишь хрипы. В оживших вдруг зомби люди начинали верить не сразу.
Стрельба стрельбой, но Мэрла больше волновала свежая рана, которая грозилась перерасти во что-то посерьезнее. На его памяти один только раз человек сумел выжить после укуса ходячего: тот старик с фермы, которому Рик собственноручно отрубил ногу. Времени на раздумья у Мэрла не оставалось – либо отрезать к чертям палец, что намного проще, чем целую кисть, либо подыхать прямо здесь, а потом схлопотать пулю в лоб от щедрых на выстрелы вояк. Выбор был вполне очевиден. Только чем резать-то?
Словно подарок судьбы, рядом упал уже мертвый заключенный, тот самый, тощий и с сальными волосами. Тот, которого так и не допросили, а еще, по ходу дела, и не обыскали, как следует. Об том говорила рукоятка складного ножа, торчащая из кармана брюк. Диксон ловко и быстро дотянулся до столь необходимого ему сейчас предмета и прижал его к себе. Отодвинувшись еще дальше, он без промедления вонзил лезвие в руку, не сдержав крика, который тут же был услышал прекратившими стрелять охранниками.
- Эй, ты! Какого черта?! – воскликнул водитель фургона, падая на четвереньки и заглядывая под машину. – Псих долбанный! Позовите врача!
Кто-то грубо вытащил Мэрла из-под автомобиля, за шиворот поднимая его на ноги и тыча дуло пистолета прямо в лицо. Диксон хрипло рассмеялся, когда у него отобрали окровавленный нож, и без каких-либо вопросов позволил примчавшемуся доктору осмотреть свою руку. Указательного пальца на правой руке как не бывало.
Лысый заключенный получил ранение в плечо, поэтому доктор принялся рассматривать его первым, а Мэрла усадили в грязном и пропахшем лекарствами коридоре. В проходе встал один из охранников, бледный и взъерошенный, который до этого стрелял в ходячего из фургона. В голове бедняги явно не укладывался тот факт, что человек, оказывается, может двигаться, даже когда в его тело всажено больше двадцати пуль. Диксон прямо-таки слышал, как со скрипом работает его мозг, пытаясь найти рациональное объяснение произошедшему. О том, что в результате пальбы был убит один из заключенных, никто, видимо, даже не вспоминал. Мэрл даже не был уверен, что видел, как тело тощего мужчины забирали с дороги.
Обильно пропитанная кровью майка была выброшена в мусорное ведро сразу же, как Мэрл оказался в кабинете доктора. Маленькая комнатушка с продавленной старой кушеткой, большим стеллажом, заставленным всякими банками и склянками, потертым стулом и письменным столом, заваленном бумагами. В самом углу, рядом с узким грязным окном, виднелась дверь, ведущая, видимо, в больничное крыло. Хотя, судя по запаху, не иначе как в туалет. Сам доктор, усталый старик лет шестидесяти, с укором посмотрел на Диксона и принялся обрабатывать его рану, сначала щедро полив ее какой-то прозрачной жидкостью, от которой все начало жутко щипать, а потом доставая нить и иглу. Мэрл только и видел, как слишком проворные для своего возраста руки доктора проделывают всякие манипуляции с его раной, попутно расставляя на столе ряд маленьких баночек с цветными таблетками внутри.
- Выпей это, вот это и это, - вываливая прямо на столешницу капсулы, сказал старик. «Это», по всей видимости, было каким-то обезболивающим, а потом еще, похоже, и снотворным, раз Диксон довольно-таки быстро ощутил, как боль в руке начинает отступать, а веки – тяжелеть.
- Я не хочу спать, - заплетающимся языком сказал Мэрл, но вышло у него какое-то невнятное бормотание. Спустя секунду он уже вообще сомневался в том, что говорил что-либо, а потом кто-то повел его туда, где почему-то было темно и душно. Изо всех сил противясь подступающему сну, Диксон хотел было вырваться, попытаться сбежать, ведь сейчас не самое лучшее время для того, чтобы отсыпаться, но ноги не слушались, и он тяжело рухнул на одну из скрипучих коек. Едва только его голова коснулась смятой подушки, он заснул.