Выбрать главу

К двадцати трем часам того же дня все три космолета эскадрильи остановились, неподвижно повиснув в пространстве. Кроме встречи с кораблем гийанейцев, у них оставалась главная задача — непрерывно пеленговать корабль Вересова. Поэтому производить маневр сближения Стоун предоставил чужому космолету.

— О встрече просили не мы, а они, — сказал он. — Пусть подходят к нам сами. То, что мы остановились, само по себе покажет им наше решение.

— Можно сообщить и по радио, — сказал инженер.

— Но ведь связи больше нет.

— Просто они не считают нужным. Наш ответ они получили. Но, конечно, готовы принять нашу радиограмму.

— Так пошлите!

Инженер позвал Марину, и они отправились в радиорубку. Вскоре стало известно, что на чужом корабле приняли радиограмму и ответили:

— Поняли. Подходить будем мы.

До момента встречи оставалось никак не меньше земных суток.

На кораблях эскадрильи сильно волновались. Если Синицын прав и летящие навстречу гийанейцы знают, что случилось на корабле Вересова, то почему они молчат? Должны они понимать, что этот вопрос очень важен для землян.

А Стоун, учитывая, что инициатива встречи предоставлена гийанейцам, не считал возможным отвлекать их расспросами.

Найдут нужным, сообщат сами.

Но через несколько часов растущего беспокойства не выдержал и он. Была составлена короткая радиограмма, заключавшая три вопроса:

«Встретились ли вы с кораблем Вийайи?»

«Говорили ли вы с кораблем Вересова?»

«Что случилось на корабле Вересова?»

Если на первый вопрос последует отрицательный ответ, то гийанейцы не смогут ответить и на два последующих. Но Стоуна это не смутило.

Он отклонил предложение Марины добавить четвертый вопрос: «Кто и зачем перейдет на наш корабль?»

— Будет нетактично, — сказал он. — Отвечая на третий вопрос, они сами скажут об этом. А если не скажут, то тем более не надо спрашивать. Получится, что мы как бы проверяем серьезность принятого ими решения.

Марина согласилась с этим доводом.

Радиограмму отправили и сразу же (по космическим масштабам времени) был получен ответ.

Догадка подтвердилась.

Гийанейские корабли встретились, заметили друг друга и «на лету» обменялись краткой информацией. Корабль Вересова «видели», но на радиограммы не последовало никакого ответа. Что там случилось, — неизвестно.

О том, кто и зачем хочет перейти на земной космолет, не было ни слова.

— На корабле Вересова никто не дежурит в радиорубке, — подытожил Стоун. — Ведь и на наши радиопризывы они не отвечают. А что касается пересадки, то скорее всего это будет «корреспондент». Они хотят знать подробности спасательной операции, о которой им сообщил Вийайа. А не говорят об этом потому, что считают, — мы и сами можем догадаться.

— Все же, — заметил Синицын, — мне кажется, что это будет инженер. Корабль Вересова построен гийанейцами, и их, конечно, интересует, что произошло с «Мозгом навигации». Вийайа же говорил, что причиной катастрофы считает его неисправность.

— Очень интересна техника обмена информацией «на лету», — сказал радиоинженер. — Ведь оба звездолета летели с субсветовой скоростью навстречу друг другу. Видимо, все было сконцентрировано в одном кратком импульсе с последующей расшифровкой. Но как?

— Это мы узнаем от них или на Земле, — ответил Стоун.

Догадки и предположения были интересны, но бесцельны. Оставалось ждать.

На следующий день весь экипаж разделился на две группы. Экраны наружного обзора находились только на пульте управления и на обсерватории. Командный состав флагманского космолета собрался у первого экрана, а остальные у второго.

Звездолет гийанейцев был уже совсем близко. Простым глазом его увидели сначала в виде яркого светлого пятнышка на фоне звезд, часто мерцающего, а иногда потухающего совсем.

Пятнышко росло на глазах.

На пульте следили за кораблем не только но экрану, но и по приборам. И очень скоро убедились, что гийанейцы с поразительной точностью рассчитали весь маневр сближения. Если кораблем управлял не автомат, а гийанейец, то он имел огромный опыт.

Скорость корабля была слишком велика для оставшегося расстояния, земляне подходили бы с гораздо меньшей, и, по мнению командира флагманского космолета, это доказывало наличие очень мощных тормозных установок.