Что-то мелькнуло на инфракрасном экране…
И… снова резкий рывок стрелки влево. Минута ожидания — и голос с Земли сообщил: спутник опять отделился, затормозил, отстал!
Это уже походило на сознательное действие.
Вересов включил тормозные двигатели.
— Так может продолжаться до бесконечности, — сказал он как бы про себя, но достаточно громко.
На этот раз Синицыну удалось заметить отрывистый сигнал радиопеленгатора. На сверх-ультракоротких волнах прошла передача. Она не могла иметь земное происхождение. Все коротковолновые станции Земли молчали в эти часы, выполняя просьбу института космонавтики. Источник сигнала явно имел связь со спутником.
Было ли это излучением его собственного передатчика или, наоборот, его приемник принял сообщение со стороны, осталось неизвестным.
— Может быть, эхо передачи, которую мы только что приняли? — высказал предположение Стоун. — Например, от Луны.
— Совершенно в другом диапазоне, — ответил Синицын. — Эхо от Луны могло прийти гораздо раньше, но не в этот момент. Она слишком близко.
На этот раз прошло свыше двух часов, пока удалось снова приблизиться к спутнику.
И в третий раз все повторилось сначала.
А затем в четвертый… в пятый… в шестой…
Спутник метался. Он то увеличивал, то уменьшал скорость, как только «Титов» приближался к нему на какое-то, видимо, вполне определенное расстояние. Предугадать эти маневры было совершенно невозможно, в них не было никакой последовательности. Иногда спутник уходил вперед несколько раз подряд, потом неожиданно тормозил. И снова уходил вперед. Трудно было отделаться от впечатления, что это не механизм, а живое существо, стремящееся укрыться, уйти от беспокоящей его погони.
Так прошло сорок два часа.
Ни участники экспедиции, ни ученые, наблюдавшие с Земли за ходом операции, уже не сомневались, что спутником управляет чья-то сознательная воля. Кто-то или что-то заметило «Титова», разгадало его намерения, и желание воспрепятствовать встрече становилось очевидным.
Кто же управлял им? И откуда осуществлялось это управление? С самого спутника или… Но мысль, что управлять могли с другой планеты, находящейся вне солнечной системы, казалась слишком фантастичной.
— Электронный мозг, — утверждал Стоун. — И он находится на спутнике.
— Только не на спутнике, — возражал Муратов. — В этом случае не нужны радиосигналы.
— Они могут поступать от одного спутника к другому. Ведь их два.
— Им не о чем «говорить», если на них нет разумных существ. Управление идет с Луны или… с Земли.
— С Земли?
— А разве это невозможно? — вопросом на вопрос отвечал Виктор.
И действительно, такое предположение, выглядевшее на первый взгляд довольно странным, имело реальное основание. Если обитатели соседнего мир а (соседнего ли?) давно знакомы с Землей, а этот факт казался уже несомненным, то разве не могли они тайно от людей посетить нашу планету и оставить на ней в хорошо укрытом месте свой электронный мозг? В эпоху, когда не существовало еще «Службы космоса» и никто не следил за прилегающим к Земле пространством, чужой звездолет при желании его хозяев мог посетить планету и улететь с нее никем не замеченным. Муратов был прав. И еще легче было посетить Луну, на которую тогда еще не ступала нога человека. Да и теперь тайны спутника Земли разгаданы еще не полностью: поверхность Луны исследована не вся.
— Если существует этот электронный мозг, — сказал Вересов, — и в него заложена программа не допускать приближения земных предметов, то мы его, то есть спутника, никогда не догоним.
— Похоже на то, — уныло соглашался Стоун.
Погоня настойчиво продолжалась, но надежда на успех давно уже была потеряна.
Спутник не мог «устать». Если заключенной в нем энергии хватило на сто или даже больше предыдущих лет, то не было никаких оснований ожидать, что она истощится именно сейчас. Устать могли сами люди.
Никто не мог предполагать, что экспедиция так затянется. На борту не было второго пилота. Водители-автоматы были бессильны в условиях непрерывного изменения режима полета, им невозможно было дать программу действий.
И после двух с половиной суток преследования «Титов» вернулся на Землю.
Усталые, раздраженные полной неудачей, вышли из него Стоун, Муратов, Синицын и Вересов.
— Думать, думать, думать! — сказал Стоун. — Неразрешимых задач не существует. Выход должен быть, и мы его найдем!