Второй экземпляр представлял собой почти квадратный кусок бумаги, сложенный вдвое. Первый лист был чистый, на втором – золотом отпечатан текст. Большие готические буквы.
Текст гласил:
«За многолетнее плодотворное сотрудничество на службе культуры и взаимопонимания выражаем глубочайшую признательность».
– Красиво, правда?
– А для какой цели это печаталось?
– Понятия не имею. Для какого-то диплома. Наверно, кто-нибудь под этим расписывается. А потом его кому-нибудь вручают. Да, наверное, так.
Комиссар Иенсен достал линейку и измерил первый лист. Потом достал из кармана рапортичку и сверил цифры.
Они совпали.
– У вас на складе осталась такая бумага?
– Нет, это особый сорт. Очень дорогой. А если что и осталось, когда мы печатали, все уже давно списано.
– Я возьму с собой этот экземпляр.
– Но он у нас единственный, для архива.
– Понятно, – сказал комиссар.
Заведующему было что-то около шестидесяти. Морщинистое лицо и унылый взгляд. Пахло от него спиртом, типографской краской и леденцами от кашля. Он ничего больше не сказал, даже не попрощался.
Иенсен свернул диплом и ушел.
14
Кабинет директора по кадрам помещался на девятнадцатом этаже. За письменным столом сидел грузный, коренастый мужчина с жабьим лицом. Улыбка у него была не такая отработанная, как у директора издательства. Какая-то она была кривая и производила, скорее, отталкивающее впечатление. Кадровик сказал:
– Смертные случаи? Прыжочки, конечно, бывали.
– Прыжочки?
– Ну да, самоубийства. А где их нет?
Спорить было трудно: за последний год два пешехода были убиты в центре города падающими телами. Еще несколько получили серьезные увечья. Так выглядела теневая сторона высотного строительства.
– А кроме самоубийств?
– Несколько человек умерло за последние годы, одни –
своей смертью, другие – от несчастных случаев. Я затребую выписку из секретариата.
– Благодарю.
Директор по кадрам старался как мог, и ему удалось наконец усовершенствовать свою улыбку. Тогда он спросил:
– Я могу служить еще чем-нибудь?
– Да, – ответил Иенсен и развернул диплом. – Что это такое?
Директор слегка оторопел.
– Поздравительный адрес, или, точнее, благодарность, ее выдавали тем, кто завершил свою деятельность в нашем издательстве. Обходится она недешево, но мы хотим,
чтобы у наших старых, преданных сотрудников осталось приятное воспоминание. А уж тут с расходами не считаются. Так рассуждает руководство издательства, и не только в данном случае, но и во многих других.
– А такой лист вручают всем, кто от вас уходит?
Кадровик покачал головой.
– Ну что вы! Конечно, нет. Это было бы слишком уж накладно. Такие почести мы оказываем только руководящим деятелям или самым доверенным сотрудникам. Те, кто награждается таким знаком отличия, во все времена делали свое дело и выступали достойными представителями нашего издательства.
– Сколько таких штук вы роздали?
– Очень немного. Этот образец из самых последних.
Мы применяем его с полгода, не больше.
– Где хранятся дипломы?
– У моего секретаря.
– Доступ к ним свободный?
Директор по кадрам нажал какую-то кнопку внутреннего телефона.
В комнату вошла молодая женщина.
– Имеют ли посторонние лица свободный доступ к формуляру ПР-8?
Женщина даже испугалась:
– Конечно, нет. Они хранятся в большом сейфе, а я запираю его всякий раз, когда выхожу из комнаты.
Директор отпустил секретаршу движением руки и сказал:
– На эту девушку вполне можно положиться. Она очень пунктуальна. Иначе мы не стали бы ее держать.
– Мне нужен список лиц, получивших дипломы такого образца.
– Пожалуйста. Это нетрудно устроить.
Пока составляли список, оба сидели молча. Под конец
Иенсен спросил:
– Каковы ваши основные служебные обязанности?
– Нанимать редакционный и административный персонал. Следить за тем, чтобы для блага персонала делалось все возможное. Затем…
Он сделал небольшую паузу и улыбнулся во весь свой жабий рот. Улыбка была злая, холодная. Словом, вполне точно выражала его чувства.
– Затем избавлять издательство от тех, кто злоупотребляет нашим доверием, и принимать меры против тех, кто сам себя не бережет.