– Собственно говоря, я даже и не уходил. Правда, срок контракта уже истек, но я до сих пор связан с концерном.
– Чем вы занимаетесь?
Иенсен обвел глазами холодную комнату. Хозяин следил за направлением его взгляда.
После молчания, еще более длительного, чем предыдущее, хозяин сказал:
– Послушайте, для чего вы это затеяли? Я ничем не могу вас порадовать. А диплом остался в городе, клянусь вам.
– Почему вы думаете, что мне нужен ваш диплом?
– Не знаю. А вообще нелепо тащиться за двести километров ради такой чепухи! – И хозяин покачал головой. –
Сколько вы сюда ехали? – Он спросил это не без любопытства, но Иенсен ему не ответил, и тогда он впал в прежний тон. – Мой лучший результат – один час пятьдесят восемь минут, – мрачно сказал он.
– Телефон у вас есть?
– Нет.
– Дом принадлежит вам?
– Нет.
– А кому?
– Концерну. Я просто снял его, чтобы отдохнуть, прежде чем приступить к выполнению новых задач.
– Каких задач?
Все длиннее становился промежуток между вопросом и ответом. На этот раз он, казалось, вообще никогда не кончится.
– Вам здесь удобно?
Хозяин поглядел на Иенсена, как бы что-то прикидывая.
– Послушайте, я уже говорил вам, что вы ошибаетесь.
Мне решительно нечем вас порадовать. Все эти истории не стоят выеденного яйца.
– Какие истории?
– А я почем знаю, какие вы слышали.
Иенсен не сводил с него глаз. Было тихо. Фабричный дым чувствовался в комнате не меньше, чем на улице.
– Кем вы были в концерне?
– Спросите лучше, кем я не был. Сперва спортивным обозревателем. Потом главным редактором в разных журналах. Потом перешел на рекламу. Много ездил, писал, по большей части спортивные репортажи со всего света. Потом служил в филиале концерна за границей; ну и ездил повсюду и… учился.
– Чему вы учились?
– Всему понемножку. Изучал общественные отношения и прочее.
– Что такое «общественные отношения»?
– Это трудно объяснить.
– Значит, вы много путешествовали?
– Да, я бывал почти всюду.
– Языками владеете?
– У меня нет способностей.
Теперь замолчал Иенсен. Он молчал и не сводил глаз с человека в куртке. Наконец он спросил:
– А журналы часто публикуют спортивные репортажи?
– Нет.
Вид у хозяина сделался совсем пришибленный.
– Никто в наши дни не интересуется спортом, разве что смотрят по телевизору.
– И все-таки вы путешествовали и писали спортивные репортажи?
– Я не умел писать ни о чем другом. Пробовал – не получилось.
– Почему вы ушли?
– Наверное, потому, что это слишком дорого стоило.
Хозяин задумался на несколько секунд.
– Вообще-то они народ прижимистый, несмотря ни на что, – сказал он совсем уж замогильным тоном и покосился на мебель из стальных трубок.
– Какое у вас почтовое отделение?
Хозяин растерялся, поглядел, ткнул пальцем в окно. За лесом, на том берегу озера, висела над фабрикой желтая дымная туча.
– Такое же, как у них… почтальон, во всяком случае, приходит оттуда.
– А почту разносят каждый день?
– Кроме воскресений.
И опять не было слышно ничего, только неровное дыхание да автомобильные гудки с отдаленного шоссе.
– Вам очень нужно мучить меня? Все равно это ничего не даст.
– Вы знаете, зачем я приехал?
– Не имею ни малейшего представления.
Хозяин беспокойно задергался. Казалось, молчание угнетает его.
– Я самая заурядная личность, просто я потерпел неудачу, – сказал он.
– Неудачу?
– Да, неудачу. Все, напротив, утверждают, что я великий удачник. Но вы же сами видите, если человек сидит здесь один-одинешенек и покрывается плесенью, о какой удаче может идти речь?
– Чего же вы хотите?
– Ничего. Я просто не желаю никого обременять.
Молчание, длительное, гнетущее молчание. Хозяин раз-другой покосился на Иенсена, но тут же быстро отвел глаза.
– А теперь прошу вас оставить меня, – глухо сказал он. – Клянусь вам, что диплом в городе. У жены.
– Вы, должно быть, тяготитесь своим пребыванием здесь?
– Я этого не говорил.
– А работой вы не тяготились?
– Нет, нет, конечно, нет. Да и не с чего. Я получал там все, что хотел.
Он погрузился в бесплодные размышления. Потом сказал:
– Вы ничего не поняли. Вы наслушались всяких историй и вообразили бог весть что. Нельзя верить всему, что говорят люди. Они могут сказать неправду, точнее, они не всегда говорят правду.