- Советую вам держать язык за зубами, - ответил Иенсен.
V
Жил комиссар Иенсен по теперешним временам сравнительно недалеко от центра, в южном районе застройки, и на машине он добрался до своего дома меньше чем за час.
В центре на улицах было все так же шумно: не закрылись еще кинотеатры и кафе-автоматы, и люди сновали по тротуарам вдоль освещенных витрин. Лица у них были белые и напряженные, словно их измучил холодный колючий свет реклам и фонарей. Кое-где встречались группки праздношатающейся молодежи. Они собирались вокруг фургонов, где продавали жареную кукурузу, или перед витринами. Стояли по большей части тихо, даже друг с другом почти не разговаривали. Лишь изредка кто-нибудь равнодушно провожал глазами полицейскую машину.
Преступность среди молодежи, считавшаяся прежде чрезвычайно важной проблемой, за последнее десятилетие почти сошла на нет. И вообще теперь совершалось гораздо меньше преступлений, возрастал только алкоголизм. По дороге через центр Иенсен неоднократно наблюдал полицейских при исполнении ими служебных обязанностей. В неоновом свете отливали белым резиновые дубинки, когда полицейские запихивали пьяниц в автобусы.
Перед министерством внутренних дел машина Иенсена нырнула в восьмикилометровый туннель и вынырнула в пустынном заводском районе, потом проехала через мост и продолжала свой путь по шоссе к югу.
Иенсен устал, и в правом подреберье у него засела боль, тяжелая и тягучая.
Пригород, где он жил, состоял из тридцати шести восьмиэтажных домов, выстроенных в четыре параллельные линии. Между этими линиями располагались места для стоянки автомобилей, цветочные газоны, а для детей - игровые павильоны из прозрачной пластмассы.
Иенсен остановил машину перед седьмым домом в третьей линии, выключил зажигание и вылез под холодное звездное небо. Хотя часы показывали всего пять минут одиннадцатого, в доме было темно. Иенсен сунул монету в автомат при стоянке, повернул рычажок с красной часовой стрелкой и пошел к себе.
Он зажег свет, снял плащ, ботинки, галстук, пиджак, расстегнул рубашку, прошелся по комнате, окинул взглядом ее безликую обстановку, большой телевизор и снимки - еще из полицейской школы, - развешанные по стенам.
Потом опустил жалюзи на окнах, снял брюки и погасил свет. В темноте прошел на кухню и достал из холодильника бутылку. Прихватив еще и рюмку, отогнул одеяло и простыню и уселся на постели.
Так он сидел и пил - в полной темноте.
Когда боль поутихла, Иенсен отставил рюмку на тумбочку и лег.
Уснул он почти мгновенно.
VI
Комиссар Иенсен проснулся в половине седьмого. Вылез из постели, прошел в ванную комнату, там вымыл лицо, руки и шею холодной водой, побрился и почистил зубы.
От полоскания долго кашлял.
Потом, вскипятив воды с медом, он постарался выпить ее, пока она не остыла. Между делом просмотрел газеты. Ни одна из них ни словом не обмолвилась о событиях, которые занимали его со вчерашнего дня.
На шоссе было оживленное движение, и, даже включив сирену, он смог добраться до участка только в тридцать пять минут девятого.
Через десять минут позвонил начальник полиции.
- Следствие ведется?
- Да.
- По каким направлениям?
- Послано на анализ вещественное доказательство - бумага. Психологи изучают текст. Откомандировал человека на почту.
- Имеются результаты?
- Пока нет.
- У вас есть какая-нибудь версия?
- Нет.
Молчание.
- Мои сведения об этом издательстве недостаточны, - сказал Иенсен.
- Желательно их освежить.
- Да.
- Еще желательнее, чтобы вы нашли источники информации вне концерна.
- Понял.
- Я порекомендовал бы вам обратиться в министерство, например, к государственному секретарю по вопросам печати.
- Понял.
- Вы читаете их журналы?
- Нет. Но я начну.
- Хорошо, только ради бога постарайтесь не вызывать нареканий со стороны шефа и его кузена.
- Если я назначу кого-нибудь из патруля в личную охрану, вы не будете возражать?
- Для кого охрану? Для шефа с братом?
- Да.
- Без их ведома?
- Да.
- Вы считаете такой шаг обоснованным?
- Да.
- И вы думаете, ваши люди справятся с таким щекотливым поручением?
- Да.
За этим последовало столь продолжительное молчание, что Иенсен невольно взглянул на часы. Он слышал, как дышит начальник, слышал, как тот постукивает чем-то по столу, скорей всего авторучкой.
- Иенсен!
- Слушаю!
- С этой минуты следствие целиком передоверено вам. Я не желаю ничего знать ни о ваших методах, ни о ваших действиях.
- Понимаю.
- За все отвечаете вы. А я на вас полагаюсь.
- Понял.
- Общие установки ясны?
- Да.
- Желаю удачи.
Комиссар Иенсен пошел в туалет, набрал там воды в бумажный стаканчик и вернулся к своему столу. Выдвинув ящик стола, достал оттуда пакетик с питьевой содой, отсыпал в стаканчик ложки три - на глазок - и размешал ручкой.
За двадцать пять лет службы в полиции Иенсен видел начальника один раз, а не говорил с ним ни разу - до вчерашнего дня. Зато со вчерашнего они уже успели поговорить по телефону пять раз.
Соду он выпил залпом, стаканчик смял и кинул в корзинку для бумаг, потом позвонил в лабораторию. Лаборант отозвался сухим, официальным тоном:
- Отпечатки пальцев не обнаружены.
- Вы уверены?
- Разумеется, уверен. Но для нас еще ничего не ясно. Мы прибегнем к другим методам.
- Конверт?
- Из самых обычных. Ничего нам не даст.
- А бумага?
- Вот бумага особой выработки, И кроме того, надорвана по одному краю.
- Это может служить какой-то нитью?
- Допускаю.
- Еще что?
- Ничего. Мы продолжаем работу.
Иенсен положил трубку, подошел к окну и поглядел вниз на цементированный двор участка. У входа в подвал стояли двое полицейских в резиновых сапогах и непромокаемых комбинезонах. Они разматывая шланги - собирались мыть камеры. Иенсен распустил ремень, чтобы легче было дышать, пока газы, распиравшие желудок, не выйдут через пищевод.