Александр Васильевич помнит один из крылатых ответов Столыпина в Государственной думе первого или второго созыва.
Когда в Думе насели с требованиями амнистии, Столыпин заявил:
— Прежде всего осудите террор!..
Этот самый террор в лице Д. Г. Богрова и оборвал его дни [14].
О Думе Столыпин говорил:
—..В Думе сидят такие личности, которым хочется дать в морду.-[15]
Вот портрет Петра Аркадьевича, увековеченный пером современника.
«Высокий, статный, с красивым, мужественным лицом, это был барин и по осанке, и по манерам, и по интонациям. Говорил он ясно и горячо… Крупность Столыпина раздражала оппозицию… В ответ на неоднократное требование Думы прекратить военно-полевые суды Столыпин бросил ей свое знаменитое:
— Умейте отличать кровь на руках врача от крови на руках палача…»
Следовало остановить террор революционных партий.
Настоящее имя Богрова (при рождении) — Мордка. Имя Дмитрий он присвоил самозванно.
Петр Аркадьевич Столыпин прославился не только реформами, но и укладом жизни. Вставал Петр Аркадьевич в два часа пополудни. До девяти часов вечера занимался министерскими делами, вел приемы, выступал в Государственной думе или Государственном совете.
Заседание Совета Министров неизменно назначал на девять тридцать вечера в Зимнем дворце, летом — в Елагином. Заседания заканчивались и в два часа пополуночи, и в три, а то и позже, когда уже светало.
На убийство Богровым Столыпина Шульгин откликнулся очерком, в котором были и такие слова: «…но руки по привычке протягиваются к знакомой скале и обхватывают роковую пустоту…»
Скалой представлялся Столыпин единомышленникам.
Помните, Шульгин писал, что хирурги, производившие вскрытие Столыпина, констатировали тотальную изношенность организма убитого премьера? Перед ними лежало тело не 50-летнего человека, а скорее старца. По их убеждению, и без пуль Богрова жить Столыпину оставалось считанные годы, если только еще годы…
С революцией Петр Аркадьевич боролся решительно и без уступок. Он являлся врагом номер один всех левых партий и организаций: от анархистов и большевиков до эсеров и даже кадетов. Это при Столыпине Россию потрясет вселенская подлость и провокация Евно Азефа. Именно Петр Аркадьевич выдаст Азефу аттестацию о безупречной полицейской службе.
Это в отместку за разоблачение Азефа бывшим директором департамента полиции А. А. Лопухиным Столыпин отдаст его под суд. Приговор для чиновника столь высокого ранга ошеломителен: ссылка на поселение в Сибирь. Дело Лопухина обсуждала и Государственная дума.
Руку Петра Аркадьевича, хоть и покалеченную, отличала мертвая хватка. Дело политического сыска он держал под контролем, во все вникая лично.
В завещании Столыпина была фраза:
«Я хочу быть погребенным там, где меня убьют».
Поэтому Петр Аркадьевич и погребен в Киево-Печерской лавре. Он ни на мгновение не допускал, что умрет естественной смертью.
Понимание мотива убийства дает беседа Богрова с раввином Алешковским в канун казни.
Передайте евреям, что я не желал причинить им зла, наоборот, я боролся за благо и счастье еврейского народа.
На упрек Алешковского в том, что Богров своим преступлением может вызвать погромы и гибель невинных, убийца резко возразил:
— Великий народ (евреи. — Ю. В.) не должен, как раб, пресмыкаться перед угнетателями.
Скорее всего, и в момент казни Богров хотел развить ту же тему, но отказ товарища прокурора в предсмертной беседе раввина и убийцы с глазу на глаз не позволил развить тему борьбы еврейства.
Можно по пальцам счесть людей, осужденных на смертную казнь и с таким мужеством идущих ей навстречу. Молодой сильный человек шел на смерть, как на заурядную прогулку.
На допросе 1 сентября 1911 г. Богров показал:
«Ни к какой партии я не принадлежу. Имел три года назад связи с анархистами, но связи эти безвозвратно порвал… В январе 1910 г. кончил Киевский университет… занимался отчасти адвокатурой…
Покушение на жизнь Столыпина произведено мною, потому что я считаю его главным виновником наступившей в России реакции, то есть отступления в 1905 г. порядка: роспуск Государственной думы, изменение избирательного закона, притеснение печати, инородцев, игнорирование мнений Государственной думы и вообще целый ряд мер, подрывающих интересы народа… В охранном отделении состоял до октября 1910 г., но последние месяцы никаких сведений не давал…
В охранном отделении я шел под фамилией Аленский и сообщил сведения… о сходках, о проектах экспроприаций и террористических актах, которые и расстраивались Кулябко. Получал (за выдачу полиции людей. — Ю. В.) я 100–150 руб. в месяц, иногда единовременно по 50–60 руб. Тратил их на жизнь…»
14
В киевском оперном театре находился Николай Второй с семьей, когда был смертельно ранен Столыпин.
2 сентября 1911 г. А. В. Богданович записала:
«…Злоумышленник изрублен шашками, но пока жив. Спектакль прекратился. Вся публика многократно после этого пела гимн и «Спаси, Господи, люди твоя», обратившись к государю…»